лишь сам толстяк, у которого еще задолго до приезда в Лондейл правую ногу ниже колена заменила грубая деревяшка, старая служанка Хейтель, которую не затронула всеобщая мобилизация, и десятилетний Радко. Примерно за год до начала войны родители отдали его в ученики к крепкому купцу Трамгелю, и теперь юный Радко был у толстяка и за ученика, и за подмастерье, и за охранника. Впрочем, справлялся он со всеми нахлынувшими на него обязанностями без особого труда, приток клиентов иссяк подобно слабому ручейку в раскаленной пустыне. И вот уже много дней порог лавки не переступала нога покупателя.
Но Радко все равно добросовестно подпирал распахнутые двери, приветливо улыбаясь уставшим от тяжелых работ горожанкам. Кое-кто улыбался ему в ответ, но в лавку заходить не спешил, не до кружев было сейчас лондейлским горожанкам, город лихорадочно готовился к войне.
День выдался жарким, солнце едва перешагнуло полуденную отметку, и небольшой козырек над дверью не спасал Радко от его жалящих лучей. Спать мальчишке хотелось неимоверно, опустевший вид некогда бурного торгового квартала навевал скуку и окутывал дремотой. Радко прислонился спиной к нагревшимся доскам двери, опустил ниже поля потрепанной шляпы, дабы укрыть от солнца хотя бы глаза, и неожиданно для себя уснул. В былую пору быть бы ему непременно за это битым, но сейчас никому до него не было дела. Толстяк Трамгель лениво возился в задней комнате, складывая особо ценные отрезы ткани в огромные сундуки, куда не было доступа зловредной моли. Старая Хейтель возилась на кухне, и манящие запахи предстоящего обеда изредка доносились и до двери, заставляя Радко сглатывать слюну даже во сне, а больше никого и не было, кто мог бы заметить его небольшую промашку.
Во сне Радко, восседая на спине огромного белого жеребца, разгонял полчища эльфов сияющим мечом. Его могучий конь одним прыжком преодолевал высокие горы и полноводные реки, и целые полки разбегались в ужасе от одного его, Радко, появления. А вслед за Радко мчались доблестные лондейлские ополченцы и в восторге скандировали: «Радко! Радко!»
Но что-то вдруг изменилось, и конь внезапно завяз в болоте, эльфы придвинулись ближе, блестя острыми зубами, а лондейлские ополченцы вместо его имени тревожно кричали: «Мальчик! Мальчик!» Один из эльфов внезапно резко увеличился в размерах, вырос до самого неба и протянул к нему свою огромную руку со скрюченными пальцами. Радко попытался отпрянуть и осознал, что уже увяз в болоте по самую грудь, сверкающий меч рассыпался в его руках пылью, он захотел закричать, но в ужасе понял, что не в силах этого сделать. Страшные скрюченные пальцы схватили его за плечо. Радко в отчаянии забился и… проснулся.
Прямо перед ним стояла стройная двадцатилетняя девушка в черно-белом платье с вышитым зеленым листком на груди, такую одежду выдавали женщинам, которых призвали помогать целителям в недавно образованных госпиталях. Девушка трясла его за плечо и обеспокоенно повторяла:
– Мальчик, мальчик, проснись.
От неожиданности он вскрикнул и встрепенулся, вырываясь из ее рук. Девушка вначале отшатнулась в испуге, а затем весело рассмеялась. Густо покрасневший Радко невольно отметил, какие у нее ровные, красивые зубки. Да и не только зубки, в этой девушке было прекрасно все – нежные губы, огромные зеленые глаза, бархатные брови, прядка выбившихся из-под капюшона золотистых волос – просто прелесть что за девушка. Радко какое-то время любовался ее смехом, когда вдруг до него дошло, что смеется она как раз над ним. Он еще больше покраснел и окончательно сконфузился. Увидев это, девушка прекратила смеяться и, обаятельно улыбнувшись, спросила:
– В этой лавке торгуют тканями?
– Да, леди, – стараясь держаться с достоинством, ответил Радко. И, подражая хозяину, важно добавил: – Осмелюсь утверждать, что самыми лучшими тканями в этом городе.
– О, не сомневаюсь, – блеснула она в ответ жемчужными зубками и попросила: – А не мог бы ты тогда позвать хозяина?
– Конечно, леди, – учтиво поклонился ей Радко.
Да даже если бы она попросила у него его правую руку, он не смог бы ей ответить иначе и еще сам сбегал бы за ножом.
Впрочем, хозяина звать не пришлось, услышав необычный шум, толстяк Трамгель оторвался от своих пыльных сундуков и показался в дверях лавки, заполнив целиком широкий дверной проем. Окинув девушку быстрым взглядом и по достоинству оценив ее манеру держаться, он приветливо улыбнулся и сказал:
– Меня зовут Трамгель, и я хозяин этой прекрасной лавки. Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен, уважаемая леди?
Девушка мило улыбнулась и вежливо присела в учтивом поклоне:
– Меня зовут Герда Алингейн, уважаемый купец. Я служу в госпитале при графском дворце и пришла к вам по поручению помощника старшего целителя господина Хироса.
– Ну что же, юная леди, – улыбнулся толстяк, – конечно, жаль, что вы пришли не за новым платьем, ведь у меня нашлось бы множество великолепных материй, которые идеально подошли бы к цвету вашего лица, но тем не менее я с большим уважением отношусь к ордену целителей и готов с вниманием выслушать любую их просьбу.
Выпалив все это на одном дыхании, Трамгель застыл на пороге с вежливым ожиданием на лице. Девушка смущенно вздохнула, словно ей было неудобно просить, и, слегка зардевшись, что, кстати, было ей весьма к лицу, произнесла:
– Господин Хирос послал меня спросить, не найдется ли у вас простых холщовых тканей для перевязки раненых, а если найдется – не сможете ли вы их подарить нашему госпиталю?
Толстяк Трамгель замер, с трудом переваривая слово «подарить», девушка еще больше смутилась. А Радко даже затаил дыхание от волнения – неужели хозяин откажет?..
Толстяк тяжело вздохнул, нахмурился, как будто подбирая слова помягче, и неожиданно сказал:
– Холщовых тканей у меня, к сожалению, не так уж и много, но те, что есть, я с удовольствием передам госпиталю. Для наших доблестных воинов мне ничего не жалко. – Толстяк снова вздохнул и выставил вперед свою деревяшку: – Если бы не эта моя колченогая нога, я бы и сам бросил все и пошел на стены, а так… Ну какой из меня вояка? Но все, что от меня зависит, я тем не менее сделаю. Так что приглашаю вас любезная… мм… Герда, в мой кабинет, давайте обсудим, чем еще лавка старого Трамгеля сможет помочь нашему славному городу.
Девушка просияла и, вежливо поблагодарив, вошла в лавку вслед за хозяином. Обуреваемый самыми возвышенными чувствами, Радко едва не проморгал единственного за последние дни клиента. Высокий надменного вида мужчина остановился прямо перед ним и высокомерно буркнул:
– Здесь продают шелк?
– Да, ваша милость, – поспешно подхватил застигнутый врасплох мальчишка и, опасаясь, что мужчина уйдет, скороговоркой протараторил: – Самый лучший в городе шелк, ваша милость. И не только шелк, но и парчу, и батист, и…
Слова замерли у него на языке, он поднял глаза на лицо заговорившего с ним надменного господина и впился испуганным взглядом в кончики его ушей. Золотистые пряди волос не скрывали острые концы ухоженных розовых эльфийских ушек. Перед Радко стоял эльф, и этот эльф был недоволен его нерасторопностью. Отодвинув застывшего мальчика с дороги, эльф вошел в лавку. Толстяк Трамгель все еще был там, он как раз собирался подняться вместе с помощницей целителя в свой кабинет, но задержался, давая указания Хейтель насчет предстоявшего обеда. При виде клиента он вежливо улыбнулся Герде, словно извиняясь за вынужденную задержку, и, постукивая деревянной ногой, шагнул ему навстречу.
– Чем могу быть полезен, милостивый господин?
Эльф обвел взглядом лавку, недовольно сморщил свой изящный носик и певучим голосом прожурчал:
– Мне нужно двадцать локтей зеленого шелка. И порасторопней, мне через два часа в дорогу, я спешу.
– Конечно, милостивый господин, – улыбнулся толстяк, потирая руки. – У нас самый лучший шелк в городе…
Он перехватил ненавидящий взгляд Радко, устремленный на изящно одетого клиента, и осекся. После чего перевел взгляд на самого клиента, по-прежнему стоявшего с недовольным лицом посреди лавки, и только сейчас заметил, что перед ним эльф. Трамгель нахмурился и в нерешительности застыл. Эльф
