разрешил хозотряду ввязаться в схватку. Злится, но работу делает и обиду свою не выказывает, держит в себе, понимает, что сейчас им не до того. Гарт ободряюще похлопывает его по плечу:
– Трент просил отметить тебя и твоих людей. Говорит, что если бы не вы, то половину раненых потеряли бы. Молодцы, хорошо поработали. Выносили ребят прямо из-под ног у сражавшихся, сам видел.
Лицо Дайлина от заслуженной похвалы разгладилось. Обиженные складки не то чтобы совсем исчезли, но уже не так сильно бросались в глаза. Он смущенно отмахнулся:
– Да ладно, чего там.
Немного посидели, помолчали. Дайлин тихо спросил:
– Жарко было?
– Жарко, – качнул головой Гарт. – Не так жарко, как в лесу, но тоже неплохо.
– Как думаешь, – спросил Дайлин, – ночью полезут?
– Это вряд ли, – прищурился Гарт, – а вот завтра обязательно полезут. И послезавтра полезут, ну а там уже посмотрим.
– А почему они ночью не полезут? – поинтересовался Дайлин.
– Да уж больно у них все гладко да легко в последнее время выходило, вот и расчувствовались преждевременно. Привыкать стали к легким победам, на ура полезли. А вместо этого по морде получили, теперь им время понадобится, чтобы в себя прийти. Поэтому-то ночью они и не полезут. Пока разберутся, что к чему, да сопли кровавые вытрут, утро-то и наступит.
– Так с чего ж, если они сегодня так хорошо по морде получили, им завтра-то на стены снова нахрапом лезть? – рассудительно спросил Жано, подходя к ним и тяжело опираясь на испачканное в крови древко копья.
– Я же говорю, привыкли к легким победам. Думаешь, просто им будет смириться с мыслью, что нашелся наконец-таки враг, который им не по зубам? Вот и полезут завтра снова, правда, уже не так нагло и с оглядкой, но все равно полезут, как пить дать полезут. К тому же есть еще и гномы, которые по морде пока не получали. Ну ничего, даст бог, завтра получат, – объяснил Гарт и в свою очередь спросил: – А ты чего не в сотне, старый?
– Да я капитана искал, – ответил Жано, – хотел с ним посоветоваться кое о чем.
– Здесь его нет, – отрицательно помотал головой Дайлин, – раз и у тебя его нет, тогда, наверное, он у Карвина.
– Там я уже был, – сказал Жано, – и в башнях его тоже искал, не нашел. Думал, он здесь.
– Ну что ж, – философски заметил Гарт, – на то он и командир, чтобы ни перед кем не отчитываться. А раз его нет, давай со мной советуйся, что там у тебя.
– Да вот думаю часть своих ребят эльфийскими мечами вооружить, – отозвался Жано. – Они хоть и коротки, да уж все же подлинней кинжала будут.
– Нет, – качнул головой Гарт, – плохая мысль. Эльфийский пехотный меч это тебе, брат, не кинжал. Им колоть тяжело, у него клинок к острию расширяется, чтобы рубить сподручней было. Да и рубить им не так просто, как топором. Без подготовки давать слабо обученным бойцам в руки подобное оружие – глупо. Пусть уж лучше орудуют привычными топорами и кинжалами. Сегодняшний день показал, что это у них не так уж и плохо получается. Верно я говорю, Фламенель? – спросил он у подошедшего к ним эльфа.
– Верно, господин первый унтер-офицер, – устало отозвался наемник.
– А ты что, тоже капитана ищешь? – поинтересовался у него Дайлин.
– А чего его искать, – буркнул эльф, осторожно ощупывая пальцами заплывший черным синяком глаз, – я только что от него. Я тебя искал, на пяти арбалетах тетиву заменить надо.
– Нет проблем, – отозвался Дайлин, вставая, – передай своим, пусть идут в северную башню и спросят там сержанта Бульбера. У него там и тетивы есть, и станок стоит для их натяжения.
– А где ты командира видел? – спросил Гарт у Фламенеля.
– Внизу, на земле, – ответил эльф и после маленькой заминки добавил: – С мертвыми разговаривает.
– То есть как это?.. – Гарт озадаченно переглянулся с Дайлином и нахмурился. – Жано, насчет мечей мы с тобой решили. Давай теперь к своим и смотри, чтобы те, кому положено не спать, не спали. Получил враг по морде или не получил – это дело десятое. Что бы мы там ни думали, а в его лагере горячих голов хватает. Могут и ночью пойти на приступ. Поэтому смотрите в оба. А твои стрелки, Фламенель, пускай понаделают из болтов свечей да всю ночь постреливают. Нужно осветить пространство перед стенами минимум на сто пятьдесят шагов, а еще лучше на двести. Задача ясна? Ну а раз ясна, то выполняйте. А мы с тобой, братец, – обратился он к Дайлину, – давай-ка пойдем да командира разыщем.
Солнце уже зашло, на землю опустились сумерки. На бывшей тренировочной площадке зажгли костры, отбрасывавшие трепещущие отсветы на лежащие в ряд тела. Исколотые стрелами и порубленные мечами, они лежали плечом к плечу, орошая желтую пыль, пропитанную их потом, натекшей из многочисленных ран кровью. Восемьдесят четыре безмолвных, бездыханных тела. Восемьдесят четыре жизни, прерванные на взлете. Восемьдесят четыре… и это только за первый день.
Рустам шел вдоль этого длинного страшного ряда и, останавливаясь у каждого тела, смотрел до тех пор, пока не узнавал. Шепотом произносил имя, тихо благодарил или просил прощения, сам не зная за что, и шел дальше, вбивая в память обезображенные смертью лица. У некоторых тел он стоял дольше, чем у других, подрагивающей ладонью закрывал распахнутые безжизненные глаза и пожимал похолодевшие руки, благодаря за то, что не прогнулись, не сломались, не побежали.
Молодые и не слишком, крестьяне и горожане, арбалетчики и копейщики. Еще утром они были живы – разговаривали, смеялись, радовались жизни и боялись смерти. Да, они боялись смерти, как и положено бояться ее нормальным, здоровым людям. Боялись, но не дрогнули. Остались на своих местах и делали свое дело до тех пор, пока смерть за ними не пришла. Так просто и так сложно одновременно. Но из этого и складываются победы…
– Черт! Вот черт! – сказал Гарт, наблюдая за Рустамом.
– Что он делает? – шепотом спросил Дайлин.
– Гробит себя, вот что он делает, – выпалил Гарт, не отрывая взгляда от своего друга и командира. – Взваливает на себя ношу, которую ему не поднять.
– Так давай помешаем, – предложил обеспокоенный его словами Дайлин.
– Нельзя ему сейчас мешать, – мотнул головой Гарт, – да и поздно. Он ее уже на себя взвалил. И сделал это давно, еще в том гребаном лесу, в той богом проклятой деревне. Черт! Вот же черт! – сокрушенно ударил он кулаком по ладони. – Это моя вина, я должен был уследить, я должен был вовремя все понять и помочь. Черт!
– Я не понимаю… – взволнованно произнес Дайлин.
Гарт тяжело вздохнул и посмотрел на него:
– В боевой обстановке, когда где-то близко постоянно ходит кругами смерть, надо уметь забывать. Забывать лица тех, кто был с тобой рядом и кого смерть уже забрала. И в особенности это должен уметь тот, кому предстоит вести людей за собой на свидание с этой костлявой старухой. Забывать лица – вот в чем секрет, сбросить с сердца груз и забыть. Иначе рано или поздно этот груз сломает тебе шею или вывернет мозги наизнанку.
В глазах Дайлина появилось понимание:
– А Рустам…
– А Рустам мало того что не забывает, – с горечью произнес Гарт, – он их запоминает. Черт, он их запоминает. И когда-нибудь это разорвет ему сердце. Поэтому этого-то и нельзя делать, нельзя запоминать. Но знаешь что?
– Что?
– Будь я проклят, но я горжусь тем, что он это делает. Я переживаю за него и горжусь одновременно. Потому что не у каждого на такое хватит мужества.
Рустам тем временем дошел до конца ряда, не упустив никого и никого не забыв. Последним в скорбном ряду плечом к плечу со своими сержантами лежал унтер-офицер Паргленд.
Бывший городской стражник приехал в Лондейл и нашел свою смерть в первом же бою. Черты его лица заострились, некогда ухоженная борода спеклась от крови, а тело изборождено глубокими следами
