— Ты выйдешь за меня? — прошептал он. Она улыбнулась.
— Сначала, наверное, мне нужно получше узнать тебя, не так ли?
Пока он задёргивал шторы, Етта смочила пальцы шампанским и загасила свечи. Несколько минут по комнате плавал рождественский запах…
Потом… Потом, когда было уже довольно поздно, Борк, босиком, отыскал свечу, поставил на столик у кровати и зажёг своей зажигалкой. Принёс также сигареты и пепельницу. Сел на край кровати и некоторое время молча смотрел, как она курит. Когда он наконец заговорил, голос его был удивительно спокойным и ровным:
— А теперь я очень хотел бы знать, кто ты такая и какого черта тебе от меня нужно.
Если она и обдумывала сейчас сложившееся положение, то по ней это никак не было заметно. Он решил, что она должна хотя бы прикрыться простыней, прежде чем попытаться ответить ему, но она лежала неподвижно. Она спокойно смотрела ему в глаза и курила; через некоторое время он даже стал сомневаться в том, что она слышала его слова.
— Адрес и телефон, которые ты мне дала, правильные. Твоё настоящее имя я узнать не смог. Но я знаю, что ты никогда не работала в том доме для престарелых.
— Хорошо. Я никогда не работала в том доме для престарелых.
— Значит, тебе нечего было делать на похоронах моего отца.
— Значит, мне нечего было делать на похоронах твоего отца.
— Но тогда получается, что и следующая наша встреча не была случайной. Следовательно, тебе что-то от меня нужно.
— Хорошо сказано, — заметила она, и её бесцветный голос, который так не шёл ко всему, что она говорила раньше, сейчас казался вполне уместным. От её недавнего опьянения не осталось и следа. — Теперь мне было бы очень интересно услышать от тебя, — сказала она, — как ты думаешь, почему я хотела познакомиться с тобой?
— Понятия не имею.
— Если мы будем разговаривать в таком тоне, нам потребуется целая ночь. А нам с тобой нужно многое рассказать друг другу.
— Вот как? Я спросил первый, так что начинай.
— Хорошо. Однажды я увидела тебя в банке. Я сразу влюбилась в тебя и узнала твоё имя. Через несколько дней после этого я увидела в газете сообщение о смерти твоего отца и решила, что на его похоронах мне будет проще всего с тобой познакомиться.
— Не очень правдоподобная история.
— Предложи что-нибудь получше.
Он повысил голос, но сам слышал, как неубедительно это звучит.
— У меня нет истории получше, черт возьми. Я хочу знать, что тебе нужно. Я успел немного влюбиться в тебя, а потом обнаружил, что…
— О, перестань. Ты в меня ничуть не влюбился. Ты прекрасно знаешь, из-за чего я здесь. Узнав, что я лгала тебе, ты приглашаешь меня на свадьбу, а потом ложишься со мной в постель. Если все так просто, как ты утверждаешь, то ты сначала спросил бы, почему я лгу. Сейчас ты пытаешься меня запугать. Но уже тот факт, что ты лёг со мной в постель, показывает, что тебе что-то нужно — тебе. Иначе ты бы меня просто бросил, это было бы совсем нетрудно.
— Тебе не приходит в голову, что я прос…
— Только о любви больше не нужно.
— Тогда попробуй догадаться, — предложил он наконец, — Скажи мне, какие причины, кроме увлечения тобою, могли быть у меня для того…
Она улыбнулась.
— Теперь мы, кажется, понимаем друг друга. Приготовь кофе, а потом мы поговорим с тобой, как разумные люди.
Он вышел и поставил на плиту воду, понимая, что она скорее всего попросила об этом лишь для того, чтобы иметь время подумать. События развивались совсем не так, как он предполагал, но он утешал себя тем, что они развиваются и не так, как рассчитывала она. Самые худшие его подозрения не подтвердились, но и не исчезли полностью. Он уже не верил, что она как-то связана с полицией.
Она напевала что-то в ванной — кажется, это опять был свадебный вальс. Вода закипела.
Когда они сели пить кофе, она сказала:
— У тебя было время заметить, что я ещё ничего плохого не сделала.
— О чем это ты?
— Ну, ты ведь мог подумать, что я из полиции. Послушай, ведь он звонил тебе, и ты стоял здесь, а он там, внизу, в телефонной будке. Полиция этого не знает. Он ждал тебя в кафетерии, а ты не пришёл.
Он ничего не ответил, и она продолжила:
— Мы оба знаем, что его осудили за другое ограбление — то самое, когда он потерял голову и сбежал, не взяв деньги. Тебе показали его в полиции, а ты промолчал, несмотря на то, что, конечно…
Здесь она, видимо, решила, что сказала слишком много.
— Я знаю этот приём: ты будешь молчать, чтобы я все выложила.
— Ну что ты.
— Я думаю, ты его не узнал сознательно. И сделал так, что его взяли за другое ограбление. Ты выследил его, а потом сообщил о полицию. Этому есть только одно объяснение — ты не хотел делиться с ним деньгами. Она сделала несколько глотков кофе, прежде чем заговорить вновь:
— Вот почему ты и сейчас не идёшь в полицию. Ты знаешь, что ему удвоят срок заключения, если ты навесишь на него ещё и ограбление в твоём банке. Но неужели ты был уверен, что он не пустит кого-то по твоему следу?
— О чем мы говорим?
— Мы говорим о том факте, что ты меня ещё не выгнал. Ты боишься меня, потому что знаешь: я-то срок не получу, даже если упрячу вас обоих в тюрьму. Ты боишься меня потому, что видишь: я умею думать. Мы оба думаем совершенно одинаково, потому что думаем логично. Я знаю, что деньги у тебя. Ты знаешь, что я это знаю. А ещё ты понимаешь, что если я ничего не получу, то вполне могу рассказать все полиции.
— Я в этом сомневаюсь. Деньги будут навсегда для тебя потеряны. К тому же меня могут обвинить в сокрытии информации. Что же касается меня — ну что ж, я могу заговорить о шантаже.
— Наконец-то.
Они посмотрели друг на друга. Она засмеялась, и он засмеялся вместе с ней.
— Шантаж? Может, назовём это просто дележом денег?
— Но ты бы предпочла найти их сама, правильно?
— Я рассматривала обе возможности. Он предупредил меня, что ты не теряешься в сложных ситуациях. Кстати, как ты сумел убрать деньги так быстро? Он сказал, что ящики были пусты, все три. Нам просто любопытно.
Вместо ответа он положил ей руки на плечи.
— Что именно означает это нам?
Она молча смотрела на него.
— Он получил три года. Скажем, отсидит два, если будет себя хорошо вести. Когда ты его видела последний раз?
— Вчера.
— Десять минут.
— Полчаса.
— Как же все-таки понимать твоё мы?
Она опять не ответила.
— Сейчас я мог бы тебя выгнать. В полицию ты не пойдёшь. Зачем тебе идти?
— Я могла бы следить за тобой. Рано или поздно ты выкопаешь деньги и начнёшь тратить. К тому же нельзя исключать и такое старомодное понятие, как месть.
— Для этого ты слишком логично мыслишь.
