спится, Иван Демидович? - спросил он - Не спится, - пыхнул папиросой Шатилов. - Всякие мысли в голову лезут... Климцов сказал, что собирался строить коровник, но теперь придется это отложить - цех нужен. А ведь он обещал дояркам, что в будущем году перейдут в новое помещение, механизированное по всем правилам... - Ну, коровник подождет. - Нельзя. Нельзя эту стройку откладывать, - резковато перебил его Шатилов. - Кто же будет заботиться о животноводах? Кто будет заводить крупные животноводческие комплексы? - Иван Демидович, дорогой! Здесь ведь Поморье... - И в поморском колхозе есть возможность сделать животноводство не попутной, не вспомогательной отраслью, а основной. Во всяком случае не второстепенной. И рентабельной! - Ну, тут твоими устами заговорил аграрник! - А как же иначе? Я ведь и есть аграрник. Кроме поморских, в районе двадцать животноводческих хозяйств, и о них - моя первая и главная забота! - Это я понимаю. И все же райкому не мешает почаще интересоваться и рыбколхозами... - А разве мы не интересуемся? - Маловато, маловато, дорогой секретарь. - Маловато, потому что у них экономика крепче, да и есть постоянный хозяин - рыбакколхозсоюз, где шефом некий Поморцев. Зачем же нам его подменять? - Ну-ну, - уклончиво произнес Сергей Осипович. - Чем же вы занимаетесь в остальных, не рыболовецких хозяйствах? Просвети-ка меня, все равно не спим... - Дел много. Прежде всего - комплексы. Они - основа ведения нынешнего хозяйства. Их пока у нас в районе немного. А надо переводить сельский труд на промышленную основу, добиваться, чтобы каждый комплекс стал фабрикой молока и мяса. С птицефермами у нас уже стало хорошо. А с животноводческими комплексами посложнее. Многое еще мешает... - Что именно? - Мало рабочих рук... Нет хороших дорог... Дороги, я тебе скажу, в нашей местности - первое дело. Хозяйства у нас растянулись по берегам реки на добрую сотню километров. А дорог нет... Ни корма подвезти, ни снабжение как следует наладить... Во многие села продукты и промтовары завозим летом, водным путем - создаем годовой запас. А река стала - мы сели. Как из этих, пока еще предполагаемых, комплексов вывозить в город молоко и мясо? Как доставлять материалы для строительства на село? И не самолетами же перебрасывать скот на убойные пункты... Потому что дорог хороших нет, деревни у нас разрознены. В какой-нибудь деревушке заболеет колхозник или колхозница, а медпункт в центре сельсовета, километров за десять или больше. Дорога, особенно весной и осенью, скверная, колеса вязнут, - на лошаденке хрюпать приходится. Ты это знаешь не хуже меня... И потому-то не держатся люди в деревне, и прежде всего молодежь. Получат среднее образование - и до свиданья, дом родной... - Шатилов погасил окурок и лег. - Я все больше задумываюсь над судьбой нашей северной деревни. Она сейчас находится на своего рода водоразделе, когда со старым мы уже расстались, а нового еще не достигли... - Что ты имеешь в виду? - А то, что деревня долгое время вынуждена была жить в рамках, запрограммированных еще единоличным хозяйством. Теперь небольшие деревеньки исчезают. А разобщенность сел вступает в противоречие с требованиями времени. Время диктует новые способы и приемы ведения хозяйства, новый бытовой уклад. Вот я говорил о комплексах. Вокруг такого сельского объекта и должны жить и работать современные землеробы. Но объектов таких пока еще очень мало. До обидного мало, и они не столь совершенны, как бы хотелось... - Так в чем же дело? - Силенок маловато, чтобы сразу поднять такую махину... Мы многое сделали и делаем, но надо делать куда как больше!.. Оба умолкли. Думали о деревне, но каждый по-своему. У Шатилова в голове засела деревня с животноводческими комплексами и всем с ними связанным, У Поморцева все мысли были связаны с рыбацкими селами. Проблемы возникали разные, но одинаково трудноразрешимые. - Нелегко, - сказал наконец Поморцев. - Сочувствую тебе, Иван Демидович, а помочь, сам понимаешь, не могу... Своих проблем - хоть пруд пруди... - Вот как! - полушутливо отозвался Шатилов. - А я думал в твоем рыбацком деле проблем не бывает: закинул невод - и тащи, что попадет. - Вот именно: закинул... а вытащил вместо рыбы опять те же проблемы... Мы, поморские колхозы, у Севрыбы да у Министерства рыбного хозяйства вроде как сбоку припека... - Это как понимать? - Да так. Есть 'большой флот' и есть 'малый флот'. 'Большой флот' - это Севрыба с тралфлотами Мурманским и Архангельским, а 'малый' - мы, колхозники. - Ну и что? Делаете одно дело - ловите рыбу. - Ловить-то ловим, да не в равных условиях. Вот недавно колхоз 'Звезда Севера' купил два старых тральщика. А где новые? Их дали тралфлоту на пополнение... И вообще, сколько за последние десять лет Севрыба получила новых кораблей, а колхозы - ни одного. И если бы не купили старых, неизвестно, чем бы жили. - Так проси, добивайся новых кораблей! - А я не прошу? Все время тем и занимаемся, что просим. Теперь, правда, обещали выделить новый тральщик, на него-то и рассчитывает Климцов. - Все же, значит, дают. - Мало. И вообще нам привыкли давать в основном то, что в 'большом' флоте не очень гоже, не шибко рентабельно. Но колхозники и при таких неравных условиях тралфлот обходят. - Ну вот! Зачем вам новые корабли, раз вы и на старых траловому флоту даете десять очков вперед. - Обижаешь, Иван Демидович. Надо нас в правах уравнять с гословом. Рыбу-то ведь ловим тоже для государства! - Да... И я тебе сочувствую. Давай-ка попробуем все же теперь уснуть. Проблем всех нам все равно не решить, - сказал Шатилов, посмеиваясь. Но смех его был не очень веселым.
Дмитрий Викентьевич в тот вечер понял, что не случайно он остался со своим мнением в одиночестве. Жизнь идет вперед и диктует новые методы работы, требующие смелых решений. А он к этому не привык, и у новой жизни оказался как бы в хвосте. 'Видимо, плохо я, старый работник, представляющий вчерашний день колхоза, вписываюсь в современные масштабы. Как у финансиста, положение у меня подчиненное. Средствами распоряжаются правление с председателем. Мне остается только выполнять указания... А вот как парторг я, кажется, и вправду устарел. Пусть поработает на этом месте другой. С меня хватит'. Утром он пришел на работу, как всегда, спокойный, уравновешенный, чисто выбритый и первым делом заглянул в кабинет председателя. До вылета оставалось еще часа два. С утра Шатилов и Поморцев осмотрели помещение, предназначенное для временного цеха, и теперь сидели у Климцова, обмениваясь мнениями. Поморцев советовал председателю: - Надо до осени сделать для консервации шкурок небольшие бетонные резервуары в земле на возвышенном месте, где нет грунтовых вод. Чертежи мы пришлем. Цемент, как приеду, сразу отгрузим. Климцов слушал и записывал в блокнот. Шатилов молча сидел у окна. - А, Дмитрий Викентьевич! - приветствовал он главбуха. Митенев вежливо поздоровался и стал слушать, что говорит начальство. Когда Поморцев закончил деловой инструктаж, Шатилов сказал, обращаясь ко всем: - Вот, товарищи, вчера Дмитрий Викентьевич просил заменить его на посту секретаря партийной организации. Что скажете по этому поводу? - Разве есть к тому достаточные причины? - спросил Климцов. - Видимо, есть, - сдержанно заметил Шатилов. - Мне трудно работать по двум направлениям. Теперь в бухгалтерии дел будет еще больше, - стал объяснять Митенев. - Да и со здоровьем неважно... - Если Дмитрий Викентьевич настаивает, просьбу придется уважить, высказал свое мнение Климцов. - Но я прошу вас, Дмитрий Викентьевич, обратился он к Митеневу, - в бухгалтерии еще поработать. Никто, как вы, не умеет экономить колхозный рубль. Другого главбуха нам не надо. - Буду работать, пока смогу, - обещал Дмитрий Викентьевич, тронутый просьбой председателя. - И до отчетно-выборного собрания придется вам вести и партийную работу. Преждевременно вас освобождать никто не собирается, - сказал Шатилов.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
В отношениях мужчины и женщины наступает такой момент, когда приходится так или иначе решать свою судьбу. И Суховерхов понимал, что такой момент в его отношениях с Феклой наступил. Чувство, возникшее у него к этой женщине, было глубоко и серьезно. Кроме того, он, как директор школы, руководитель коллектива педагогов, воспитатель детей, не мог пренебрегать общественным мнением. А что, если его ночной визит к Фекле не остался незамеченным? Это может вызвать ненужные кривотолки... Школа была пуста. Недавно в ней закончили ремонт, предшествующий началу учебного года. Леонид Иванович пришел проверить, хорошо ли высохла краска на партах, и задержался в одном из классов. Не без труда втиснувшись за парту, предназначенную для- пятиклассников-шестиклассников, он облокотился на блестящую крышку и задумался. Фекла не выходила у него из головы. Одиночество ему наскучило, а она определенно относится к нему с большой симпатией. Конечно, любовь украдкой дальше невозможна. Надо или порывать связь, или соединять свою судьбу с этой женщиной. А почему бы не соединить? У Феклы масса достоинств. Она умна, практична, находчива, жизнелюбива, заботлива, умелая хозяйка. В селе ее уважают и ценят. Недостаток образования с лихвой восполняется в ней живостью ума, общительностью и массой других достоинств.
Для объяснения с Феклой Суховерхов выбрал воскресный вечер, надел выходной костюм, белую рубашку и тщательно повязал галстук. В портфель положил бутылку марочного вина и коробку конфет. Ермолай был посвящен в его сердечные дела и отнесся к решению постояльца одобрительно. Выйдя проводить Леонида Ивановича на крыльцо, он весь так и сиял. Напутствовал Суховерхова Ермолай по-своему, по-унденски: - Будь с ней посмелее. Она баба - огонь! За словом в карман не полезет. Долго не обхаживай, не рассыпайся перед ней. Бери быка за рога: раз-два ив дамки! Фекла, придя с фермы и поужинав, сидела у стола и вышивала на
