И мрак поглотил их.
* * *
В тринадцати местах по всему Ралиону, где стояли святилища Всех Богов, вздрогнула земля и что-то недовольно заворчало, ворочаясь в глубине. Однако Хранители (там, где они ещё были), не придали большого значения произошедшему. Боги охраняют свои святилища, а в знамениях нуждаются не Хранители, а многочисленные паломники.
Многие из которых вняли знамению. Каждый, само собой, по-своему.
* * *
Из подвалов Моррон послышался скрежет и стук отодвигаемой каменной плиты.
Норруан, который спокойно сидел в кабинете, рассеянно листая древний трактат по геометрической магии, вздрогнул и взялся за жезл, висящий на поясе. После чего захлопнул книгу и быстрым шагом направился к ближайшему спуску в подземелье.
Что-то проснулось в замке - и надлежало понять, что именно. У замка может быть только один владелец.
* * *
Долгое время Унэн висел в воздухе... лишённый каких-либо ощущений. Ничто - ни зрение, ни слух, никакое из остальных чувств не находило ничего достойного внимания в окружавшем его пространстве.
Если, конечно, это было какое-то пространство.
Однако, обжигающие серебряные иглы созвездий не торопились вонзаться в его бесплотные ступни и ветер, что избавлял его от бремени плоти и имущества не торопился проделать это вновь, чтобы вскорости вернуть похищенное.
Стало быть, жив.
Гулко стучало сердце. Очень, очень медленно.
Бессчётное число ударов сотрясло покой и чёрную пустоту пространства и пол коснулся ног монаха.
А флосс тут же проявил себя всеми фунтами своего веса и беспокойными мыслями, коснувшимися спокойного рассудка Унэна. Стало быть, и он был жив. Что ж, весьма отрадно.
И тут же монах ощутил, как соскальзывает, спадает с него та маска, тот облик, под которым он привык показываться жителям Ралиона - порой столь враждебным ко всему, от них отличающемуся!
Флосс в великом изумлении смотрел, как густая лохматая рыжеватая шерсть прорастает на теле его друга и носильщика; как уши его удлиняются и уплощаются; как короткие, но острые клыки показываются из-под верхней губы, чтобы устрашать зрителя своим блеском.
Венцом всего стала тщательно выбритая верхняя часть головы - она смотрелась и комично, и устрашающе. И ещё длинные когти на руках и ногах и кончик хвоста, выбившийся из-под рясы.
Голова Унэна повернулась и Шассим встретился взглядом с парой пылающих красноватых глаз - в которых добродушие и доверие могло моментально смениться яростью и непреодолимой силой.
- Вот, значит, каков ты на самом деле, - присвистнул целитель и шевельнулся на насесте. - Воистину велики твои возможности, раз я не смог увидеть этого раньше.
- Я есть то, что я есть, - услышал он в ответ. Флосс закрыл глаза и прежний Унэн - низенький подвижный человечек с кругленьким брюшком - по-прежнему подходил этому голосу. Шассим открыл глаза и ему показалось, что прежний облик на миг вернулся к Унэну.
И вновь растаял.
- Мы предоставлены сами себе, - заметил Унэн. - Наша магия здесь бессильна. Однако, раз я тебя слышу, врождённые способности здесь по-прежнему действуют.
Он взмахнул рукой и не встретил вокруг ничего, кроме застойного, сухого воздуха, в котором смешались поблекшие ароматы бесчисленного множества эпох. Так пахнет в древних гробницах, в заброшенных городах, - везде, где царит запустение и безжизненность.
- Что ты видишь? - спросил Унэн, убедившись, что псионика не в состоянии подсказать глазам, что окружает его во мраке.
- Коридор, - флосс вновь шевельнулся. - Множество дверей. Портал за нашей спиной... Можешь зажечь факел, если хочешь. Я... не ощущаю...
Флосс вздрогнул, на сей раз гораздо сильнее. Унэн ждал, пребывая в неподвижности.
- Мы не на Ралионе, - неожиданно отозвался флосс и несколько раз взмахнул крыльями, обдав спину монаха прохладой. - Я не ощущаю ничего, что присуще ему. Никакой жизни. Никакой мысли. Никакого движения.
Монах хранил молчание.
- Анектас, - сказал он в конце концов и извлёк алхимический факел, подарок одного своего хорошего знакомого. Стоило повернуть верхнюю часть приспособления, как возникал мягкий, желтоватый свет, яркостью которого можно было управлять.
Монах отвёл руку в сторону и сиротливый огонёк в его ладони постепенно разгорелся крохотным, едва переносимым солнечным сиянием.
Действительно, коридор. Массивные двери, каждая много выше человеческого роста - проход для гигантов, способных сокрушать скалы небрежным движением пальца. А за их спиной...
- Ты видишь? - он обернулся и поднёс излучающий мягкое тепло факел к отполированной, подёрнутой дымкой 'стене', из которой они вышли.
На поверхности портала мерцающее изображение чуть сутулящегося человека невысокого роста, облачённого в просторную рясу.
Возвышаясь над его головой, за плечами человека сидела крупная птица. Очень похожая на Флосса.
Шассим мелодично пропел своё изумление.
- Анектас, - повторил Унэн. - Скажи, достопочтенный Шассим-Яг, много ли в вашем... на Ралионе подобных проходов?
- Я не знал, что смертные могут пользоваться ими, - ответил тот. - До сих пор я полагал, что только богам дозволено путешествовать подобным образом.
Унэн склонил голову и факел съёжился робким светлячком у него на ладони.
* * *
Мрачные подземелья Моррон способны были вызвать к жизни не один десяток ужасных преданий, легенд, баллад и прочих памятников мысли.
Пыточные камеры, специальные помещения для осуждённых на самые разнообразные виды смерти, лабиринты, напичканные множеством смертоносных ловушек. Десятки подземных этажей, в запутанной схеме которых мог разобраться один лишь Норруан.
Правда, по его собственному мнению, он не очень-то старался запоминать что бы то ни было. Он просто *знал*, как попадать в ту или иную часть подземного Моррон.
И теперь он спешил в самое сердце чудовищных помещений замка туда, где могло находиться нечто, ему неизвестное. Впрочем, и теперь его вело не чёткое знание, а словно бы чей-то вкрадчивый голос. указывающий, куда идти и что искать.
* * *
Шестнадцать дверей было в коридоре. И полупроницаемая стена видимо, очередной портал - на другой его стороне. Собственно, коридором-то его можно было назвать лишь весьма условно. Затерянный неведомо где осколок пространства, соединяющий Ралион неизвестно с чем.
Однако воздух был пригоден для дыхания, а температура - вполне сносной. Целитель долго не мог оправиться от полного молчания, окутавшего его органы чувств - в основном, ментальное и астральное зрения. Лишённый постоянной связи с *генвир* - нематериальными мирами, порождаемыми разумными формами жизни - флосс ощущал себя ослепшим и беспомощным. Коридор непереносимо давил на него, постепенно сокрушал психику - сокрушал абсолютным, невероятным молчанием. Здесь не было ничего. Ни жизни, ни разума, ни богов.
Только они с Унэном.
Шассим ощутил острое желание непрерывно говорить с монахом или читать какой-нибудь гимн - словом, занять свой мозг, чтобы не сойти с ума.
Унэн, похоже, ощущал беспокойство спутника.
- Я тоже его не чувствую, - изрёк он, прислушавшись к собственному состоянию.
- Чего? - не понял Шассим.
- *Генвир*, - пояснил монах. - Пустота. Какой-то... ненастоящий мир. - И стукнул с размаху кулаком по каменной стене.
Камень, однако, был настоящим и с честью отплатил обидчику. Унэн потёр ноющую руку и подумал,
