коттедже близ железнодорожной станции, расположенной совсем рядом с океаном. Здесь собралась богема Истхэмптона: человек тридцать обоего пола, более или менее связанных между собой сексом и интересом к искусству.
Все помещения дома освещались только свечами, установленными в бутылках.
Складывалось какое-то странное ощущение - будто ты в аду.
В одной комнате кто-то играл на гитаре, а все остальные сидели на полу и болтали, не обращая внимания на музыку.
Я разыскал Лиз. Цветом лица она уже соперничала с красным вином, которым, похоже, усердно накачивалась.
Она драматически обняла меня.
- Я чувствовала себя так уж-жасно!
Я произнес какие-то успокаивающие слова, а рядом проплыл бородатый толстяк, с увлечением игравший в йо-йо.
Она внимательно посмотрела мне в лицо, и я понял, что, несмотря на всю ее игру, она действительно встревожена.
- С тобой на самом деле все в порядке?- спросила она и стала ощупывать мою голову.
Ее глаза округлились, когда она дотронулась до шишки, которая теперь была с грецкий орех.
- Я чувствую себя вполне прилично. Ты что, правда полагаешь, что тебе следует пить эту дрянь?
Я указал на вино, которое наливали из бутылок без этикеток. Скорее всего, это был сидр.
- Да не пью я его, просто держу бокал. Пойдем, я представлю тебя хозяину.
Хозяином оказался дородный мужчина. Его жена, по всей видимости, индонезийка, одетая в сари, танкетки и с розовой сеткой на голове, весь вечер простояла за его спиной. Она не знала ни слова по- английски, что было, вероятно, неплохо. Наш хозяин, скульптор, настоял на том, чтобы показать мне свою последнюю работу, которая находилась в сарае позади дома.
С мощным фонарем мы обследовали в благоговейном молчании его шедевр. Это был кусок скалы размером с человека с кое-где выровненными углами.
- Вы чувствуете камень?- Скульптор смотрел на меня в нетерпеливом ожидании. 'Похоже,- подумал я,- Лиз сказала ему, что я - искусствовед'.
- Очень даже. Только камня многовато. Тяжеловат.
- Вот именно. Вы сразу уловили суть. Немногим это удается. Самое подходящее слово, хотя трудно описывать скульптуру словами. Но это именно тот самый эффект, к которому я стремился - тяжеловат, как камень... камень!
- Тяжелый камень,- добавил я, иронизируя. Он был в настоящем экстазе.
- Вы уловили это. Он понял, Лиз! Тяжелый камень. Вот как можно было бы это назвать!
- А мне казалось, что вы назвали ее 'Дихотомия Святой Анны'. <Разделение на две части, дихотомическое деление>.
- Ну, я использовал его в качестве подназвания. Но, боже, как это верно! Тяжелый камень!
В состоянии полного согласия и взаимного восхищения мы вернулись к собравшимся.
Лиз и я присоединились к группе молодых литераторов, очень чувствительных парней с шипящими голосами, напоминающими о разрываемой ткани. Они с полным знанием дела болтали о диссидентах нового поколения писателях, артистах и им подобных.
Пока они шипели друг на друга, мы с Лиз обсуждали наши собственные проблемы, точнее говоря, проблемы 'Северных Дюн'.
Я рассказал ей, что действительно думаю об утреннем происшествии.
- Вряд ли кто-то пытался убить меня. Скорее всего, неизвестный что-то искал в доме и не хотел, чтобы его видели. Когда же я вошел, он испугался, что я помешаю, поэтому и ударил меня по голове, чтобы иметь возможность исчезнуть. Если бы кто-то действительно хотел покончить со мной, я бы так легко не отделался.
- Какой кошмар! Никогда не думала, что мне придется столкнуться с человеком, замешанным в подобные дела. Интересно, какое бывает ощущение, когда живешь в доме с убийцей?
- Дискомфорта, но, тем не менее, интригующе.
- Ты бы только слышал, о чем говорят в клубе!
- И какова же общая версия?
- Считают, что Брекстон убил свою жену. Каждый при этом клянется, что был ее близким другом и чувствовал, что рано иди поздно все плохо кончится.
- Боюсь, их ожидает сюрприз.
- Так ты считаешь, что это не он?
- Да, уверен в этом. Он бы на подобное не решился.
- Но что заставляет тебя так думать?
- Интуиция. Она меня, как правило, не обманывает.
Я уже устал от всего этого. Каждая ниточка, похоже, никуда не вела. Да и ниточек-то с самого начала было не так уж много.
Позднее, в тот же вечер, мы решали, куда бы отправиться. Поскольку я устал и чувствовал себя не особенно крепким после удара по голове, и поскольку мы оба пришли к выводу, что хотя песок чудесен и заниматься на нем любовью при лунном свете просто блаженство, он царапает и не слишком удобен - еще утром я заметил, что некоторые части моего тела побаливают, как будто их натерли наждачной бумагой. Мы решили перенести наше повторное свидание на следующий вечер. И хотя при этом мы от души смеялись, я почувствовал, что для меня Лиз стала еще более желанной, чем накануне. Со мной редко такое случается. Как правило, мой восторг при встрече с новым телом постепенно таял, но на сей раз все было наоборот. Однако я дал себе слово, что постараюсь далеко не заходить.
Самый разгар вечеринки был примерно в час ночи. Кто-то начал поливать грязью Т. С. Эллиот. Какая-то толстая блондинка стала сбрасывать с себя одежду, оставшись чуть ли не в том, в чем мать родила. Молодые парни, не обращая на нее никакого внимания, обсуждали счастливые дни своего внутриутробного развития. Ярые приверженцы 'Партизан-ревью' в буквальном смысле лупили друг друга за нарушение долга.
Это была типично загородная вечеринка, столь характерная для курорта.
Мы же с Лиз разлеглись на полу и тихо беседовали друг с другом, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг.
Но наш разговор прервал Дик Рэндан.
- Не ожидал встретить вас здесь,- сказал он, с любопытством глядя на нас.
- Что?
Я сел и, прищурившись, в недоумении посмотрел на него. Я был так далеко отсюда, что совершенно забыл обо всем остальном. Меньше всего в этом месте я ожидал увидеть именно его. Я ему так и сказал.
Подобно журавлю, опустившемуся в свое гнездо, он сел рядом с нами.
- Я старый друг Эванса,- сказал он, махнув в сторону нашего хозяина, который показывал свои рисунки бородатому мужчине. Тот же, отложив свое йо-йо, тихо заснул в единственном кресле.
- Как дела в доме?- спросил я.
- По-моему, все нормально. Я ушел следом за вами и отправился в клуб, но там было мало интересного, поэтому я устремился сюда, полагая, что Эванс еще не спит. Наверное, вы знаете, что это я организовал его бостонскую выставку.
Затем я представил его Лиз. Они с недовольным видом кивнули друг другу.
В противоположном конце комнаты полуобнаженная блондинка уселась на пол, скрестив ноги, как йог, и стала раскачивать свои тяжелые белые груди в разные стороны. Это произвело нужный эффект. Даже чувствительные литераторы обратили на нее внимание.
- Ничего подобного в яхт-клубе 'Лейдирок' не увидишь,- сказал я недовольно.
- А вот я не уверена,- задумчиво произнесла Лиз.- Интересно, как она это делает?
- Контроль мускулов,- ответил Рэндан, и, к моему удивлению, проявил явные признаки вожделения. По каким-то причинам я автоматически приписал его к огромным легионам Содома, но почему это произошло,
