— Ничего, — кивнул леший. — Тебе еще предстоит полностью осознать свой долг.
— Значит я понял его не полностью?! — взвился Александр.
— Да, — жестко ответил Древолюб.
— Хорошо, — невесело усмехнулся Александр. — Пусть будет, что будет. А пока извини, я устал и хочу спать.
Он невежливо повернулся спиной к лешему, закутался в плащ и пододвинулся поближе к огню, который приятно грел спину. Избитые плечи и натруженные руки ломило, сильно болела раненая нога, но Александр заснул сразу, заснул тяжелым сном без сновидений.
Хмурое утро не принесло облегчения. С моря дул холодный пронизывающий ветер, небо затянули плотные серые тучи, сеял мелкий дождь. Одежда отсырела и неприятно липла к телу. Единственное, что обрадовало Александра
— отпустила изматывающая боль в ноге. Все-таки он был несправедлив к лешему, тот оказался искусным лекарем. Ратибор тоже чувствовал себя значительно лучше. Он сказал, что Древолюб всю ночь ухаживал за ним и улетел куда-то лишь под утро, настрого приказав дождаться его.
Сейчас юноша сидел у полупогасшего костра и рассеянно ощупывал золотое солнце на щите. Александр отчетливо услышал тонкие звенящие звуки, словно кто-то трогал струны гуслей. Вдруг лицо Ратибора напряглось и закаменело.
— Кто здесь?
— Никого, кроме меня, — ответил Александр.
— Нет, я чувствую.
— Тебе просто кажется.
Ратибор пожал плечами.
— Ты напрасно не веришь.
— Нет, я хорошо… — Александр на секунду запнулся, — …вижу, что здесь никого, кроме нас с тобой нет.
— Леший еще не вернулся.
— Нет. Он не сказал, куда отправляется? — с тревогой спросил Александр.
— Нет. Но твердо пообещал, что вскоре вернется.
Значит не сейчас. Подождем. Но вырвалось невольно другое:
— Не сомневаюсь!
Александр встал, с хрустом потянулся. И вздрогнул от неожиданности. Куда-то пропали развалины железной кумирни, исчезли десятки трупов, вынудившие их вчера перебраться сюда, в долину.
— Не может быть, — охнул Александр.
— Леший поработал, — объяснил Ратибор. Каким-то шестым чувством он угадал, о чем говорит Александр. — Древолюб сказал, что не может сразу сделать эти земли добрыми, но попытается хотя бы удалить пропитавшее их зло. Трава вытянет заморозивший землю яд, потом траву сожгут вместе с черными соками, и земля очистится. Не сразу, конечно. Пал придется пускать раза три, не меньше. Но с каждым пожаром все меньше зла будет оставаться в этих горах.
— Дай-то бог, — вздохнул Александр.
Ратибор вновь начал трогать золоченые узоры, и Александру показалось, что тонкий солнечный луч прорвался сквозь серую хмарь и осветил худое землистое лицо юноши, пересеченное черной повязкой. Какая-то неведомая могучая сила вливалась в Ратибора. Сила, которой у Александра не будет никогда. Может на это намекал леший?
Бесшумно как всегда появился филин. Он опустился Александру на плечо, и тот вздрогнул от неожиданности. В клюве филин держал небольшую золотую пластину. Александр подставил ладонь, и пластинка легла в нее. На пластинке был выгравирован тонкий филигранный узор. Приглядевшись, Александр различил оскаленную тигриную морду в витой рамке. На обратной стороне пластинки были выбиты странные значки — нечто среднее между арабской вязью и китайскими иероглифами.
— Что это?
Александр совсем не рассчитывал услышать ответ и спросил сам себя.
— Тамга.
Он круто подвернулся, раненая нога подломился, и Александр рухнул на землю. Древолюб кинулся его поднимать.
— Прости, я не подумал, что так напугаю тебя.
— Надо быть осторожнее, — недовольно бросил Александр.
— Ладно, — кротко ответил леший.
— Зачем она мне?
— О, это большая ценность. Любой аримасп, увидев ее, будет исполнять твои приказания.
— Вот уж с кем я не хочу видеться.
— Но придется.
Александр покачал тамгу на ладони.
