Очутившись внутри, Лена поняла сразу - таких богатых квартир она еще не видела. Стены в коридоре были оббиты красного цвета кожей. Пол выложен мозаикой. Под потолком красовалась маленькая хрустальная люстра. Когда Лена разделась, Беляков повел ее в ванную. Там в нос ей ударил букет ароматов, в основном незнакомых - мыла, шампуни, одеколоны. В большом зеркале, обнесенном узорчатой железной рамкой, она увидела себя. Рядом с холённым Беляковым Лена выглядела ужасно.
- Здесь - мыло, вот - шампунь. Возьми эту мочалку.
Беляков показал ей, как пользоваться краном.
- У меня в прошлом году девица одна ночевала, - он заулыбался. - Сломала мне ручку. Стала ее крутить, когда нужно - оттягивать.
Беляков вышел, и Лена защёлкнула за ним дверцу. Потом разделась. Пистолет она пристроила на полке между шампунями и ещё какими-то пузырьками - так, чтобы в любой момент можно было до него дотянуться..
Лена легла в ванную и закрыла глаза. Не треволнения последних дней, а какие-то очень далекие воспоминания - стёршиеся и почти забытые, нахлынули на неё: школьный двор, туапсинские улицы, пляж, нагретый от солнца... Лена чуть не уснула. Она отряхнулась, мгновенно вернувшись в действительность. Конечно, было бы глупо сейчас утонуть в ванне.
Вымывшись, Лена облачилась в мягкий махровый халат, оставленный для нее Беляковым. Сунула пистолет в кармашек.
Когда она появилась на кухне, где возился хозяин квартиры, и откуда уже доносились запахи, тот прервался и сходил в ванную. Беляков брезгливо скосился на ком грязной одежды.
- Я думаю, что все это пойдет в мусор, - он почесал нос. - Я тебе подберу что-нибудь. - Потом увидел цепочку с крестиком на полочке между шампунями и дезодорантами. - И украшение свое забери.
- Это - не украшение.
Лена взяла крестик. Беляков поглядел на неё с интересом.
- Ты веришь?
Лена серьезно кивнула. Частный детектив пожал плечами.
- Каждому своё, - сказал он. - Я верю только в то, что я могу пощупать.
Беляков вернулся на кухню и продолжал возиться с едой. Лена подошла ближе и поглядела насмешливо.
- Сразу будем трахаться, - спросила она, или вначале покормишь?
Беляков обиженно скривился.
- Как захочешь. Но, вообще-то, я ещё никогда не принуждал женщин. Я тебе не хачик какой-нибудь.
Лена вернулась назад, в прихожую.
- Дай мне расческу.
- Возьми в ванной - какую хочешь, - ответил Беляков, не поворачивая головы.
...Старший инспектор сидел у себя в кабинете. Его перебинтованная левая рука неподвижно покоилась перед ним на столе. Красиков рассеянно глядел на охотничью двустволку, изъятую сегодня утром у одного мужика из станицы Пашковской. Тот стрелял в соседа, изнасиловавшего его дочь, которая наутро повесилась. Сосед лежал сейчас в больнице. 'Лучше бы убил, - думал Красиков. Одной скотиной стало бы меньше.' Но главное, что его заботило теперь, было, конечно, не это.
Послышался стук в дверь.
- Да, - устало проговорил старший инспектор, - открыто.
В кабинет ввалился Сергеев. Следом показалась смуглая небритая физиономия.
- Знакомьтесь, - инспектор подвел гостя к столу Красикова. - Это - Алик Кабардинец. А это - Лёша Красиков. Между прочим, старший инспектор.
Алик угрюмо хмыкнул. Для него это вряд ли звучало как комплимент. Он молча бухнулся на стул и зажёг сигарету. Сергеев присел рядом.
- Короче, чё делать? - Алик Кабардинец с вызовом разглядывал Красикова.
- В самом деле - кабардинец? - Недоверчиво спросил тот, отодвигая ящик стола.
- Он в Нальчике родился, - ответил за Алика инспектор Сергеев.
Красиков вынул фото и бросил его небрежно на стол перед уроженцем горной республики.
- Я больше не хочу ничего слышать об этом человеке, - проговорил он сумрачно. - На обороте - все данные.
Кабардинец двумя пальцами подобрал карточку, где анфас был изображен Валет и брезгливо её повертел. Наморщив лоб, прочитал нацарапанное на другой стороне. Письменная речь ему явно давалась с трудом.
- Четыре штуки баксов сразу - чтобы не торговаться. - Он достал изо рта сигарету и потушил её о крышку стола, рядом с пепельницей.
Красиков посмотрел на Сергеева.
- Он не понимает, где находится?
Сергеев серьезно кивнул.
- Понимает.
- Бабки вперед, - сказал Кабардинец. - И - два, три, четыре дня, неделя максимум: будет трупак.
- А если не будет? - Старший инспектор спокойно смотрел на кабардинца.
Глаза у Алика холодно блеснули.
- Если не будет - верну бабки.
- А если ни тебя не будет, ни бабок? - Красиков продолжал внимательно разглядывать нальчикского хулигана.
Тот спокойно поднялся.
- Слушай, - сказал он медленно. - Я - Алик Кабардинец. Я свою мать на куски порежу...
Развернулся и двинулся прямо к двери. Сергеев проворно ухватил его за куртку.
- Стой, Алик, не горячись. Сядь на место, не дергайся.
Кабардинец снова уселся.
- Леша, послушай меня, - Сергеев говорил убежденно, и Красиков, который знал его не один день, понимал - тот не лукавит. - Алик - хороший парень. Он ошибок не делает. У Алика восемнадцать мокрух на счету. Ему ещё четыре года назад ростовский суд расстрел дал. Он убил двух конвойных и свалил. Ты меня знаешь, Леша. Я бы тебе не стал абы кого пихать.
Старший инспектор с тяжелым сомнением посмотрел на кабардинца.
- Хорошо, - он кивнул наконец и достал из ящика толстую пачку, обернутую газетой. Повертев, бросил её на стол. - Здесь - три штуки. - Вытащил ещё несколько стодолларовых купюр, отсчитал десять и положил рядом. - Не буду тебе говорить, что произойдет, если провалишься.
Алик молча сгреб деньги, сунул их в карман и, не прощаясь, вышел.
- Он - парень грамотный, - уверенно повторил Сергеев. - Можешь не сомневаться.
- Ты, что, серьезно считаешь - я дам ему уйти с этими деньгами? - Красиков с интересом глядел на своего коллегу.
Тот развёл руками.
- Ну, это уже - чисто твоё дело.
- Интересно, - старший инспектор покосился на смятый окурок и потрогал пальцем след от него посреди стола, - там у них в Нальчике - все такие дебилы, или он один?
- Не знаю, - Сергеев пожал плечами. - Спроси у него самого.
Глава 13.
Ресторан 'Три платана' бодро сверкал разноцветными огоньками неоновой вывески, зазывая праздную публику и обещая прямую возможность просадить лишние деньги. Веселье тут кипело наполную. Смазливого вида девица, без голоса, но с ногами, исполняла последний шлягер из репертуара Маши Распутиной. Столы уставлены тарелками с расковырянной уже едой, початыми бутылками самого разного содержания. Путаны угощались за счет клиентов. Столбом стоял сигаретный дым. Кто-то уже нажрался, кто-то только еще начинал. Кого-то от выпитого неумолимо клонило в сон, и он начинал дремать, упав носом в тарелку, кого-то - тянуло в уборную, кого-то - танцевать, а кого-то - в драку, но он не находил пока повода. Бандиты, фарцовщики, милиционеры, деятели полуподпольного бизнеса, судьи и адвокаты - все хотели хорошо отдохнуть, расслабиться и не думать хоть пару часов о проблемах минувшего дня.
За одним из столиков, в углу зала, восседал усатый кавказец лет сорока на вид. Он отдыхал тут почти уже четыре часа и успел наклюкаться. С ним рядом пировали трое молодцов с мрачными бандитскими физиономиями. Один из них примостил у себя на коленях раскрашенную девицу. Он ее накачал смирновской и предложил, чтобы не торговаться, сто баксов за ночь.
Оркестр заиграл какую-то новую мелодию, и разноцветные огоньки бодро плясали вдоль ресторанной эстрады. Усатый кавказец неспеша сгреб бутылку сухого вина, уже почти приконченную и угрюмо выплеснул остатки себе в бокал. Потом поглядел на пустую бутыль и с размаху швырнул ее куда-то в вдаль. Зазвенело. Брызги оконного стекла посыпались на пол.
Всем в зале стало вдруг неуютно. Посетители нервно переглядывались, ожидая, что произойдет следом. Никто бы из них не посмел вмешиваться. Все знали усатого кавказца. Ахмет захаживал сюда частенько, но буйствовал только время от времени. Это был тот самый Ахмет, именем которого в Краснодаре пугали друг друга фарцовщики и мелкие урки.
Ахмет не был вором в законе. За жизнь он успел отсидеть только один срок: в молодости его осудили за изнасилование. Сам Ахмет не любил вспоминать об этом и никому не показывал, оставшуюся как память, выколотую на спине татуировку.
Сейчас он залпом докончил вино, и опустевший стакан полетел вдогон за бутылкой. Угрюмые парни, сидящие рядом, переглянулись. Они уже знали: что-то сейчас будет. В глазах у Ахмета плясали недобрые белые огоньки. Раскрашенная девица, почуяв неладное, слезла с колен и куда-то в момент испарилась. К столу подобрался бледный как смерть официант.
- Желаете что-нибудь? - Спросил он, заикаясь от страха, ни то у Ахмета, ни то у всей компании сразу.
Тот медленно покачал головой.
- Исчезни, - проговорил глухо.
Парни его угрюмо молчали. Официант сделался еще белее, чем был и быстро исчез, как будто его и не было. Ахмет что было силы грохнул кулаком по столу, так что пепельница рядом с ним подпрыгнула высоко, и окурки полетели в разные стороны. Бутылка с остатками смирновской тоже очутилась внизу, поливая паркет.
Все замерли. Музыка стихла. Певица оборвала песню на полуслове. Посетители, съежившись и потупив глаза, ждали. Ахмет оглядел всех медленно, потом вдруг ткнул в какого-то смуглого парня, тихо жующего свой бифштекс в компании двух приятелей.
- Ты! - Ахмет мрачно прищурился.
