- Легко командовать, - часто дыша, выговорил Полукаров и, обессиленный, сел в сугроб. - Стоит, понимаешь, и командует, а ты как лошадь... Перекур!
- Что, выдохся, товарищ студент? - вежливо спросил Луц. - А ну иди покури. Такой богатырь - и устал! Где твоя сила Портоса?
- Не язви, Микула Селянинович! - со злостью огрызнулся Полукаров. - От твоих острот тошнит!..
- Понятно, - вонзая лопату в снег, скромно согласился Луц. - Ему жалко свое здоровье, - и, вытирая мокрое лицо, закричал в ветер: - Саша! Как дышишь?
- А-а!. Ава! - ответил Саша сквозь буран непонятное.
- Привет от Жени Полукарова! - снова закричал Луц. - Он жив и здоров! Того и тебе желает!
- Цыц, остряк-самоучка! - рокотнул Полукаров.
Алексей выпрямился, задыхаясь, рывком сбросил ремень, сунул его в карман, расстегнул шинель: так просторней было и легче работать. Но ветер сейчас же подхватил мокрые полы шинели, неистово заполоскал ими, ледяной холод остро ожег колени, грудь; снег облепил влажную от пота гимнастерку леденящим пластырем.
- Помкомвзво-ода!
Он обернулся. Сквозь проносившееся облако снега увидел в двух шагах худенькую фигурку Зимина - от порывов ветра тот покачивался, как тополек, руками загораживал лицо.
- Не могу! - сказал он и привалился к сугробу.
- Что, Витя? - крикнул Алексей.
- Полукаров ушел, Луц курит. Только Саша и Борис работают, - выдавил Зимин. - А снег... а снег... Надо быстро его, без остановок. А то ничего не сделаем. Ведь я им не могу приказать?
Где-то в движущемся небе тоскливо носились едва уловимые слухом паровозные гудки, метались разорванными отголосками над степью, над темными окраинами. А там одиноко желтел огонек. Раньше его не было. Наверно, скоро утро уже.
- Паровозы гудят, - сказал Зимин вздрагивающим голосом. - А мы тут... Эшелоны ведь стоят...
Он внезапно повысил голос:
- А Полукаров ушел. Говорит: 'Сейчас'. Очень образованного из себя ставит. Подумаешь!
Алексей огляделся: на участке было почти пусто; только вдали шевелились силуэты Дроздова и Гребнина.
- Вот черт возьми! - с сердцем выругался Алексей и закричал изо всех сил: - Лу-уц! Полукаро-ов!
- Да, да-а-а!
Из-за сугроба показалась высокая фигура Луца, он странно нырял, спотыкался; похоже было - хромал. Завидев Алексея, он улыбнулся сконфуженно, лицо его было серо-землистым, волосы заиндевели на лбу. Он взял лопату, отбросил глыбу, закричал преувеличенно бодро:
- Был у Саши! У них лопаты об рельсы стучат. Понимаешь? Стоп! А где студент? Я не слышу его острот!
- Полукарова нет, - сказал Алексей, уже злясь. - Где Полукаров?
- Товарищ помкомвзво-о-да!
Вдоль котловины, наклонясь вперед, преодолевая порывы ветра, нетвердыми шагами продвигался лейтенант Чернецов. Он приблизился - из-под заледенелой шапки возникли возбужденные глаза.
- Как дела?
- Не могу похвалиться!
- То есть?
- Куда-то ушел Полукаров.
- Куда?
- Об этом он не доложил!
- Сейчас же переставьте людей на участок Гребнина! Зимин, вы будете связным у комбата. Карапетянц вас сменит.
- Товарищ лейтенант, вы не думайте... - забормотал Зимин растерянно. Я не хочу...
- В армии нет слова 'не хочу'. - Чернецов обернулся к Алексею. Полукарова найти немедленно. Хотя бы для этого вам стоило обойти весь город. Возьмите с собой Брянцева. Впрочем, я сам пришлю его к вам. Идемте, Зимин.
Они исчезли в крутящейся мгле.
Минут через пять Алексей и Борис вышли из котловины, зашагали к окраине по огромным сугробам, у них не было сил говорить, силы уходили на то, чтобы вытаскивать ноги из снега.
Начались темные, пустые дачи с окнами, забитыми досками; крылечки, клумбы и террасы - все завалено, завьюжено, из горбатых наносов проступали обледенелые колодцы. На улочках ни одного огонька.
- Эй! - неожиданно закричал Алексей.
Впереди что-то зачернело: как будто шел человек. Борис тоже окликнул:
- Кто идет? - И обещающе недобро добавил: - Ну, если встречу этого болвана под горячую руку, быть ему носом в снегу!
Человек стоял на дороге: незнакомое лицо паренька, в зубах папироса, от которой трассами сыпались по ветру искры.
- За своего приняли? А, курсанты? Соседи. Погреться, по-видимому? Второй дом, во-он огонек. Там наши девчата и один ваш товарищ... Веселый парень! - Он вскинул лопату на плечо, исчез в метели.
Вскоре они увидели впереди расплывчатое пятно света. Оно розово мерцало в окне маленькой дачи в глубине узенького переулочка, занесенного бураном до заборов. Гребни сугробов перед крыльцом мутно дымились, точно оползали.
- Зайдем сюда, - сказал Алексей.
Они взбежали на крыльцо и вошли в темноту большой стеклянной террасы, слабо и морозно-свежо пахнущей почему-то осенними холодными яблоками. За стеной послышались голоса, смех.
Алексей ощупью нашел дверь, постучал.
- Войдите, пожалуйста! - раздался приветливый ответ из-за двери, и Алексей толкнул ее.
Одурманивающе повеяло теплом горящих березовых поленьев. Около гудевшей, до малинового свечения раскаленной железной печи, развалясь в соломенном кресле, сидел Полукаров в расстегнутой шинели, без шапки и с удивлением глядел на Алексея и Бориса. Вдруг он засмеялся и воскликнул с нарочитой беспечностью:
- Привет товарищам по оружию! Соня и Клавочка, познакомьтесь: друзья по взводу!
Просторная эта комната тускло освещалась керосиновой лампой, Полукаров был не один: на диване, прижавшись друг к Другу, сидели две девушки в бараньих полушубках; возле ног лежали лопаты; девушки украдкой переглянулись.
- Выйди поговорить, - сказал Алексей холодно.
- Поговорить? Пожалуйста. - Полукаров поднялся с готовностью, и от его движения затрещало кресло. - Извините великодушно, - закивал он девушкам, улыбаясь.
Они вышли в морозные потемки террасы, Алексей сказал хрипло:
- Бери шапку, и идем.
- Куда идем? - непонимающим голосом спросил Полукаров.
- Ах ты, вундеркинд! - не выдержал Борис. - Он еще спрашивает - 'куда'! В ресторан на вокзал! Пить коньяк!
- Но, но! Потише! Окрашено!
- Что-о?
- Подожди, Борис, - прервал Алексей. - Вот что, Полукаров, бери свою лопату, и идем во взвод!
- У меня, братцы, неважно с желудком, - секретным шепотом заговорил Полукаров, оглядываясь на дверь. - Да вы что, ей-богу! Не младенец я!..
- Ты болен? У вокзала стоит машина санчасти. Мы поможем тебе дойти, если ты болен, - сказал Алексей, едва сдерживаясь.
- Да бросьте вы! Пройдет приступ, сам приду. В этом я не виноват... Боли в животе. Это можно понять?
