- Убирайтесь! Вон! - завизжала та, извиваясь под ним и пытаясь выбраться. - О Господи, какая вонь, как от тебя несет! - Она торопливо вытерлась. - Все вон! - завопила она.
- Я же только что пришел, - сказал Коэн.
- Все равно вон!
- Я даже знать его не знаю, - добавила девица.
- Ты - salope, putain, шлюха, проститутка... - Консьержка прервалась, чтобы перевести дыхание.
- Я же ничего не сделала!
- Это я виноват, - сказал Коэн. - Он, видите ли, мой брат. Мы часто вздорим.
- Вон. Все вон. Мне плевать, кто вы там. Вон! Вон!
- Тогда верните деньги.
- Никаких денег.
- Я заплатил за неделю. Пятьдесят франков. У меня больше нет.
Консьержка спихнула матроса вниз по лестнице.
- Десять минут. - Она взглянула на несуществующие часы на руке. Потом я вызываю полицию.
- Они арестуют тебя за кражу моих денег! - Крикнул Коэн.
- И моих, - отозвался матрос.
- Она сделает это. Она позовет полицейских, - сказала девушка. Она вбежала к себе в комнату и крикнула: 'Лобо! Ко мне'. Захлопнув дверь своей комнаты, Коэн, как ошарашенный, уставился на кровать c одеялом, уже знакомые раковину с комодом. 'Когда летишь вниз, - пробормотал он, - трудно остановиться'. Складывать было нечего. 'Еще десять дней без еды, без денег. И некуда податься. О, Господи, приюти меня'. Уходя, он заглянул в открытую дверь комнаты девушки. Она бросала на кровать свои платья. Восточноевропейская овчарка с острыми ушами настороженно смотрела на него с порога.
- Куда ты пойдешь? - спросил он.
- Кто его знает? В другую такую же дыру, как и эта, с такой же гранд-дамой в виде консьержки, где найдется такой же добрый самаритянин, благодаря которому меня опять точно так же вышвырнут вон.
- Он оскорбил тебя.
Она махнула рукой.
- Вот что называется оскорблением - когда тебя вот так вышвыривают. Мне надо работать, а не переезжать с места на место.
- Мне тоже придется уходить. Она взяла все мои деньги.
- И правильно сделала. - Она запихивала свои платья, белье, зеркальце и щетку в картонный саквояж. - И поделом тебе. Чтобы не совал свой член куда не надо!
Она догнала его на улице и пошла рядом, немного склонившись набок под тяжестью своего чемоданчика. Лобо неотступно трусил сзади.
- Что же ты будешь делать? - спросила она.
- Спать на улице, питаться крысами.
- К ним нужно много крепкого вина. Какого-нибудь испанского.
- У тебя есть такое на примете?
- Sangre de Того, пошли!
Глава 15
Улица Тюбанов пульсировала движением: сверкали неоновые лампы, сновали машины, молодые, полные страсти глаза многозначительно смотрели на них. Он шел, хромая, превозмогая боль; она дважды останавливалась, дожидаясь его, размахивая чемоданчиком и постукивая каблуком по тротуару. Они поднялись по темной лестнице, и она, звеня браслетами, постучала в дверь в конце полутемного коридора.
- Кто там? - Послышался мужской голос.
- Полиция. Открывай. - Она вновь постучала. - Открывай, salaud!
- Это можешь быть только ты, Мария.
Прикрыв дверь, чтобы снять цепочку, мужчина вновь открыл ее.
- Проститутки говорят, что они - полицейские, а все полицейские проститутки. Трудно разобраться.
- Только это и заставляет тебя шевелиться, Леон. Леон бросил взгляд на чемоданчик, затем - на Коэна.
- Хочешь сбежать?
- Этот благородный рыцарь спас меня от матроса, и благодаря ему меня вышвырнули вон. Леон усмехнулся.
- Ну и что, мне наградить его медалью?
- Дан нам переночевать. Завтра я подыщу какое-нибудь жилье.
- У тебя есть работа на сегодняшний вечер?
- Ты хочешь, чтобы я их сюда приволокла?
- Нет уж, не надо.
- А что?
Закусив верхнюю губу, Леон показал на полуразвалившуюся плетеную кушетку.
- Ложе для новобрачных там. Если собака укусит меня, ей - конец.
- Да она умрет от укуса.
- Хорошо, что ты это помнишь.
- Дай нам какого-нибудь вина.
- На кухне, - Леон посмотрел на Коэна. - Ты откуда?
- Из Тулона.
- Ты ведь не француз.
- Я сейчас живу в Тулоне.
- Путешествуешь ради удовольствия? - Усмехнувшись, он посмотрел на одежду Коэна. - Пушка есть?
- Нет.
- Хорошо. Здесь оружие запрещено. У тебя есть работа?
- Я что-нибудь подыщу. Я уже говорил Марии, что я...
- Без вранья. Только без вранья. А деньги у тебя есть?
- Все взяла консьержка, выставив нас на улицу.
- И сколько же она взяла?
- Пятьдесят франков.
- Откуда ты приехал?
- Из Орана.
- В Марселе плоховато с работой.
Мария поставила бутылку вина на корзину рядом с кушеткой. Она постучала рукой по полу. Собака, подойдя к ней, повернулась и улеглась.
- Ты будешь, Леон? - Она разливала вино в стаканы.
- Нет.
- Вот, - сказала она Коэну. - 'Бычья кровь'!
Вино было густым и почти черным. Она вновь наполнила его стакан.
- За Андалузию!
- К черту Андалузию, - сказал Леон.
- И к черту Корсику, - отозвалась она.
Почувствовав дурноту, Коэн опустился на кушетку.
- Вино не такое уж крепкое, - заметил Леон.
- Американцы ничего не понимают в вине, - ответила Мария.
- Вам крупно повезло, что я оказался здесь, - сказал Леон, набрасывая на плечи кожаную куртку.
- Я бы могла пойти к Мамету.
- Держись от Макета подальше. - Он открыл цепочку на двери. - Закройте за мной.
Мария села на кушетку рядом с Коэном.
- Я не могу так рано уснуть. - Встав, она поправила юбку. - Тебе надо побриться, - она фыркнула. - Иди в ванную и побрейся. И прими душ.
- И ты со мной.
