связно. Теперь, когда хвост ему отрезали, он болтает чушь словно ребенок.
– Мы освободим тебя – мы освободим всех твоих друзей, – сказал Грин, повторяя звенящие в его голове слова сморчка. – Мы отведем вас прочь от этого проклятого дерева, которое сделало из вас рабов. Вы будете свободны, сможете ходить куда захотите, вы отправитесь с нами и начнете новую жизнь и перестанете быть рабами.
– Нет, нет, пожалуйста… Живот-дерево растило нас словно цветы! Мы не хотим быть такими как вы дикарями, чтобы бродить без любимого живота-дерева…
– Замолчи, я больше не могу слышать ни слова об этом дереве!
Грин поднял руку для пощечины, и мгновенно наступила тишина, рыболов сжался, прикусил губу и только сидел и, страдая, мял свои толстые ляжки.
– Мы твои освободители, и ты должен быть благодарен нам. А теперь быстро скажи нам, что это за рыбалка, до которой вы такие мастера? Когда начнется рыбалка? Мы поняли, что очень скоро?
– Очень скоро, скоро-скоро, прямо сейчас, прошу тебя, – затараторил рыболов, умиленно пытаясь поймать и поцеловать руку Грина. – Рыба редко-редко бывает в Длинной Воде, рыба далеко держится от Черного Рта, слишком мелка вода во Рту, поэтому не плавает в реке рыба. А если рыбы нет, то и рыбалки нет, понимаете? А когда Черный Рот поет и вся живность идет ко Рту, чтобы стать для него едой, живот- дерево баюкает нас как мать, укладывает нас спать и не позволяет бежать ко Рту, чтобы стать для него едой. Спев свою песню, Рот затихает, чтобы долго-долго отдыхать, не есть, не петь, только спать. И тогда Рот отпускает от себя то, что он ест, но теперь не ест, теперь не нужно ему, он не ест, он бросает это в Длинную Воду, гонит прочь от себя. Тогда в Длинную Воду и приходит рыба большая охота большая рыбалка большая еда и мы люди-животы рыболовы быстро идем и ловим эту рыбу большая охота в большую сеть кормим большое доброе живот-дерево кормим животы и тогда все едят…
– Хорошо, все понятно, – ответил Грин, и голова рыболова быстро поникла и он застыл перед ними, переминаясь с ноги на ногу. Когда они принялись обсуждать услышанное от него, он опустился и сел на землю, обхватив свои мясистые щеки пухлыми руками.
При помощи сморчка Грин и Поили быстро придумали план действий.
– Мы должны спасти этих людей и избавить их от того унижения, в котором они находятся, – объявил Грин.
– Но они не хотят, чтобы мы их спасали, они и без того счастливы, – ответила Яттмур.
– Их вид ужасен, – проговорила Поили.
Пока они говорили меж собой, цвет Длинной Воды изменился. Поверхность воды разбилась на миллиарды кусочков и ярких блесток, мерцающих, появляющихся и исчезающих и быстро приближающихся к живот-деревьям.
– Плывут остатки пира Черного Рта, – воскликнул Грин. – Быстро идем все туда, пока рыболовы не столкнули лодку на воду и не начали рыбалку. Достаньте все ножи.
Понукаемый сморчком, он бросился вперед, и Поили и Яттмур устремились за ним. На бегу Яттмур оглянулась на несчастного одинокого рыболова. Он упал на землю и, исполненный горечи, медленно переворачивался с боку на бок, безразличный ко всему, кроме своего несчастья.
Остальные рыболовы уже загрузили сеть в свою лодку. Глядя в сторону косяка рыбы, приближающегося к ним со стороны Черного Зева, они испускали крики радости и рассаживались по бортам, при этом перекидывая с кормы свои хвосты в воду. Когда Грин и Поили оказались на берегу, последний рыболов как раз забрался в лодку.
– В лодку! – крикнул Грин и прыгнул вперед, и девушки последовали за ним, с шумом и треском все вместе упав посреди сидящих рыболовов. Мгновенно все рыболовы повернули к ним лица.
Неумело изготовленная по наущениям наделенных нечеловеческим псевдосознанием живот-деревьев, лодка предназначалась только для одного: помогать ловить рыбу в Длинной Воде. В лодке не было ни паруса, ни весел, потому что все, что требовалось от посудины, это перетащить с одного берега Длинной Воды на другой тяжелую сеть. Для этой цели на противоположный берег была протянута длинная веревка, привязанная там к дереву. Для того, чтобы течение не унесло лодку, она была прикреплена к веревке через несколько прорезей в бортах, через которые веревку можно было легко тянуть. На другой берег лодку рыболовы просто перетаскивали, пользуясь своей грубой силой, при этом часть рыболовов тянула веревку, другая часть сбрасывала в воду сеть. И так было заведено с самых незапамятных времен.
Неизменный распорядок руководил жизнями рыболовов. Когда три чужака внезапно прыгнули в их лодку и оказались посреди них, ни рыболовы, ни их живот-деревья не знали, что им теперь предпринять. Уже готовые выполнять свою обычную работу, рыболовы разрывались от дилеммы, между необходимостью тянуть лодку к другому берегу и забрасывать в воду сеть и необходимостью оборонять свои позиции.
Неожиданно, словно под влиянием единого неслышного приказа, рыболовы набросились на Грина и девушек.
Яттмур оглянулась через плечо. Прыгать обратно на берег было слишком поздно; они уже отдалились от берега на приличное расстояние. Выхватив нож, она встала рядом с Грином и Поили. Как только рыболовы оказались рядом, она по рукоятку вонзила нож в толстое брюхо ближайшего сына живот-дерева. Рыболов пошатнулся и под напором своих соплеменников упал на бок. От напора рыболовов Яттмур тоже опрокинулась на спину. Ее нож выпал и покатился по дну лодки, и прежде чем она успела снова до него дотянуться, ее руки оказались накрепко прижатыми, так что двинуть им было невозможно.
Толстяки набросились также на Поили и Грина. Те оба отчаянно сражались, но толпа рыболовов одолела и их тоже.
До тех пор, пока Яттмур не пустила в ход нож, ни рыболовы, ни их раздутые повелители на берегу не догадывались применить оружие. Но теперь ножи были в руках у всех.
В голове Грина яростно звенели мысли сморчка, который отчаянно пытался отыскать ответ.
– Вы пустоголовые тупицы! Не теряйте времени на этих рабских марионеток! Быстрее перерезайте им хвосты, глупые вы создания! Перерезайте их хвосты, и тогда они не смогут одолеть вас!
Разразившись ругательствами, Грин ударил насевшего на него тяжелого рыболова коленом в живот и, что есть силы толкнув его руками в грудь, увернулся от нацеленного ему в сердце ножа, откатился в сторону и быстро вскочил на ноги с оружием в руке. Повинуясь приказанию сморчка, он схватил другого рыболова за шею, рывком толкнул в сторону и сбил с ног. Теперь путь перед ним был открыт. Одним прыжком он оказался на корме.
Зеленые хвосты, их было тридцать, лежали там все рядом, опускались в воду и под водой шли дальше, к берегу.
Грин испустил крик радости. Потом, широко размахнувшись, единым духом опустил вниз нож.
Понадобилось еще шесть быстрых и сильных ударов, и обрубки хвостов упали в воду. Дело было сделано!
Лодка начала ужасно раскачиваться. Рыболовы вздрагивали и падали на дно. Поначалу там они затихали, словно вся жизненная сила разом ушла из них. Они стонали и рыдали, извивались, цепляясь друг за друга, пытаясь подняться на ноги, мотая обрубками хвостов. Лодка, которую никто больше никуда не тянул, замерла ровно посреди реки.
– Ясно? – довольно проговорил сморчок. – Сражение выиграно.
Поили поднялась на ноги, и странное быстрое движение на берегу привлекло ее внимание. Она оглянулась туда, откуда только что отчалила лодка и где только что находились они сами. Крик, почти стон ужаса сорвался с ее губ. Грин и Яттмур повернулись в ту сторону, куда смотрела Поили. Опустив руки с ножами, они застыли, потрясенные открывшимся им зрелищем.
– Ложитесь на дно! – крикнула Поили.
Вытянутые продолговатые листья живот-деревьев, напоминающие длинные мечи с зазубренными краями, повернулись в их сторону. Все три живот-дерева едва не извивались от ярости. Лишившись своих верных прислужников, они задвигали своей полной шипов кроной, пытаясь достать недругов. Вытянутые зеленые мечи листвы были занесены над лодкой и стволы деревьев трепетали.
Не успела Поили упасть на дно лодки, как первый же лист нанес свой смертоносный удар, оставив в крепком дереве лодки длинные и глубокие царапины. Во все стороны полетели щепки. За первым ударом последовал второй и третий. Удары сыпались бесконечной чередой, и было ясно, что раньше или позже живот-деревья перевернут лодку или доберутся до своих врагов.
