хвостатых острозубых богов. На Большом Склоне столько есть всего плохого, о чем можно петь и петь. Есть и кусать и пить, когда вода течет-хлещет с неба дождем. Ай, ай, яй.
Внезапно, проносясь галопом мимо, один из острозубых выхватил из рук Яттмур Ларена. Она испустила пронзительный крик – ее сына уносили прочь, на его крохотном красном личике застыло испуганное выражение. Раскрыв зубастые пасти, покрытые густым белесым мехом, горные люди принялись перебрасывать Ларена с рук на руки, сначала по-верху, потом внизу, то едва не задевая потолок, то чуть не роняя на пол, взлаивая от смеха и радости от своей игры.
Охваченная огненной яростью Яттмур набросилась на ближайшего к ней острозубого. Вырвав из него несколько клоков меха, она ощутила под кожей существа бугры сильных мускулов, напрягшихся после того, как оно повернулось к ней лицом. Лишенная шерсти рука, покрытая коричневой кожей, метнулась вперед, пара растопыренных пальцев впилась ей в ноздри и дернула вверх. Резкая боль пронзила ее поперек лба, словно тело разрезали ножницами. Яттмур опрокинулась на спину, ее руки метнулись к лицу, она потеряла равновесие и растянулась на полу пещеры. Бросившись к ней, в единый миг острозубый навалился на нее сверху. Мгновенно все остальные устроили на ней кучу-малу.
Это и спасло Яттмур. Острозубые принялись драться между собой и позабыли про нее. Она выползла из-под груды тел, чтобы схватить на руки Ларена, лежащего на полу, совершенно невредимого, с вытаращенными от небывалого удивления глазами. Всхлипывая от облегчения, она прижала сына к груди. В тот же миг Ларен тоже залился плачем – Яттмур в испуге оглянулась, но острозубые уже позабыли и о ней и о своей драке, собираясь заняться приготовлением на костре новой порции кожекрыла.
– О, у тебя идет дождь из глаз, наша милая нижняя госпожа, – проговорили толстопузые, собираясь вокруг нее в кружок, нежно похлопывая ее по плечам своими мягкими руками и пытаясь погладить по волосам. Грина рядом с ней не было, и такая странная фамильярность толстопузых испугала ее, но она нашла в себе силы спросить хриплым голосом:
– Вы так всегда боялись меня и Грина, почему сейчас вы не боитесь этих ужасных покрытых мехом созданий с острыми зубами? Разве вы не видите, что это кровожадные хищники, сколько таится в них опасности?
– А разве ты, нижняя госпожа, не видишь, что у этих острозубых богов есть настоящие хвосты? Только люди с растущими хвостами могут стать нашими богами, богами несчастных милых толстопузых щепок.
– Они убьют вас и съедят.
– Они наши боги и для нас счастье быть убитыми богами с хвостами. Да, у наших богов острые зубы и хвосты! Да, со своими острыми зубами и хвостами они зовутся острозубыми!
– Вы как дети – ведь они очень опасны, разве вы не видите?
– Ай-яй, у наших острозубых богов во ртах полно страшных острых зубов. Но эти зубы не зовут нас плохими именами, как делаешь ты, нижняя госпожа, и умная голова Грин. Так что лучше уж нам будет умереть радостно, госпожа!
Прислушиваясь к ответам толстопузых, Яттмур смотрела поверх их голов на группу острозубых. Некоторое время восемь меховых существ оставались на месте, увлеченные тем, что разрывали на части тушу кожекрыла и запихивали в рот мясо. Пищу они запивали содержимым большой кожаной фляги, которую передавали из рук в руки; по-очереди, булькая и захлебываясь, они тянули из фляги. Яттмур заметила, что между собой острозубые разговаривают на грубом наречии того языка, на котором изъяснялись толстопузые.
– И сколько они уже здесь находятся? – спросила она толстопузых.
– О, в этой пещере они находятся часто, потому что они любят нас в этой пещере, – ответил один из толстопузых, поглаживая ее плечо.
– Значит, они уже не в первый раз к вам приходят?
Круглые лица улыбнулись ей в ответ.
– Острозубые приходят к нам снова, и снова, и еще раз снова, потому что они любят милых толстопузых щепок. Раньше ты, нижняя госпожа и охотник Грин не любили милых толстопузых, и мы, толстопузые, плакали на Большом Склоне. Острозубые обещали забрать нас с собой, чтобы отвести нас к милому мать- дереву. Ведь острозубые заберут нас, правда?
– Вы хотите уйти от нас?
– Мы хотим уйти от вас, уйти от холода и ненастной тьмы Большого Склона, туда, где очень пусто и темно, потому что острозубые обещают отвести нас к теплу и свету, где может расти милое мать- дерево.
От жара и вони, царящих в пещере, со спящим Лареном на руках, она тоже мало-помалу погружалась в дремоту. Смысл сказанного толстопузыми не сразу дошел до нее и она заставила повторить их все еще раз, что они с готовностью исполнили.
Грин уже давно не скрывал своей ненависти к толстопузым. Острозубые охотники, эти опасные создания, грозились увести толстопузых с горы, причем обещали доставить их в места с обильной растительностью, где произрастали толстые деревья с мясистой листвой, породившие и поработившие толстопузых людей. Инстинктивно Яттмур понимала, что покрытым мехом горным людям нельзя доверять, но как объяснить это толстопузым, она не знала. С содроганием она представляла, как останется одна с ребенком на руках и наедине с Грином на склоне горы.
Не выдержав такого множества переживаний, она разрыдалась.
Толстопузые продолжали толпиться рядом, дыша ей в лицо, пытаясь неуклюже утешить ее, поглаживая ее груди, щипая и уминая ее тело, корча рожи ребенку. Она была слишком растеряна, чтобы им противиться.
– Ты пойдешь с нами к зеленому миру, милая нижняя госпожа, чтобы жить далеко от Большого Склона вместе с милыми щепками, – бормотали толстопузые. – Мы зовем тебя приятно спать в тепле с нами милыми.
Получив уверенность при виде ее апатии, толстопузые принялись изучать ее тело, добираясь до самых укромных и интимных мест. Яттмур не стала сопротивляться, и как только простейшая похоть толстопузых была удовлетворена, они оставили ее в покое в ее углу. Один из толстопузых позже вернулся к ней и принес ей порцию мяса кожекрыла, которое она съела.
Пережевывая мясо, она думала: «Если я и Ларен останемся тут наедине с Грином, то он убьет Ларена своим грибом. Поэтому, ради сына, я должна попытать счастье и отправиться вместе с толстопузыми и острозубыми». Приняв решение, она почувствовала в себе уверенность и, успокоившись, заснула.
Она проснулась от криков Ларена. Принявшись укачивать малыша, Яттмур поднялась на ноги и выглянула наружу. Снаружи царила небывалая тьма, доселе невиданная ею. Дождь на время прекратился; теперь вокруг грохотал гром, прокатываясь меж облаками и землей, словно бы ища выход. Толстопузые и острозубы, которые спали все вместе, сгрудившись в кучу, тоже проснулись от раскатов грозы. Голова Яттмур раскалывалась от боли и она подумала: «Я никогда не смогу заснуть под этот грохот». Но через мгновение она снова улеглась и, устроив Ларена, закрыла глаза и уснула.
В следующий раз, когда она проснулась, ее разбудили острозубые. Собирая свои пожитки и готовясь выбираться из пещеры, они возбужденно перелаивались.
Ларен еще спал. Оставив сына лежать на куче сухой листвы, Яттмур подошла к выходу из пещеры, чтобы увидеть что происходит. Выглянув наружу, она тут же отпрянула назад, так как почти в упор уставилась на ужасную маску на голове одного из острозубых. Для того чтобы защитить свои головы от дождя, который уже снова лил изо всех сил, острозубые облачились в шлемы, вырезанные из того же сорта наростов на камнях горы, из которых Яттмур смастерила горшки для приготовления пищи и мытья.
Из круглого нароста была удалена сердцевина, прорезаны дыры для глаз, носа и пасти. Однако наросты были слишком велики для покрытых мехом голов; при каждом движении острозубых их шлемы перекатывались из стороны в сторону, отчего острозубые становились похожими на сломанные куклы. Это, а также и то, что шлемы на головах острозубых были грубо размалеваны красками разных цветов, придавало им ужасно уродливый и даже устрашающий вид.
Как только Яттмур выскочила под дождь, острозубый прыжком преградил ей дорогу, как болванчик мотая своей деревянной головой.
– Аваффа-воу, тебе оставаться и спать в пещере для спанья, госпожа-мать. Сюда идут, ваф-авафа, из тьмы плохие, дурные, злые, которых мы, друзья, не любим. Мы будем кусаться и рвать и кусаться. Рррр,
