Джесси вся похолодела, потом быстро обернулась, забыв о своей наготе.
– Ты! А я думала, ты ушел, – упрекнула прищурившись и предпочла не обращать внимания на виноватый румянец, который, как она чувствовала, загорелся на щеках.
– А я думал, ты спишь, – парировал Джейк. Улыбка изогнула его губы, но он постарался согнать ее с лица.
Джесси двинулась на него, не сознавая, какое волнующее зрелище представляла ее нагота.
– Отдай мою одежду, – сказала она тихим, угрожающим голосом.
– А зачем? – хрипло ответил Джейк. – Я предпочитаю тебя такой.
Его горящие скрытым огнем глаза оценивающе окинули ее сверху вниз. Он все еще держал в руках одежду Джесси, но оперся спиной о дверь и не собирался двигаться с места.
Блуждающий взор Джейка подсказал Джесси причину его поведения: она спохватилась, что совсем не одета. Схватив простыню с кровати, быстро завернулась. Эти лихорадочные действия вызвали очередной поток веселых замечаний со стороны Джейка:
– Вот видишь, все это тебе не нужно, – сказал Джейк, протягивая ей брюки и рубашку. – Вполне можешь идти в простыне. Она тебе очень идет, дорогая.
– Джейк Колтрейн, лучше отдай мне мои вещи, или я… или…
– Что ты сделаешь, Джесси? Мне не терпится это услышать, – и он насмешливо изогнул бровь, глядя на нее.
– Я буду ходить в этой простыне, вот что. Или в новой блузке и юбке. Или в белье. Мне безразлично, в чем идти, я все равно тоже пойду.
Он сразу выпрямился. Бросив вещи в шкаф, подошел к Джесси уже с совершенно серьезным видом.
– А куда же это, скажи на милость, ты собираешься идти?
Обмотанная простыней Джесси храбро вытянулась во весь свой небольшой рост. Вызывающе выпятила подбородок, но, заглянув в глаза Джейка, сразу же струхнула. Он был вне себя от бешенства, это ясно читалось в его потемневших от гнева, почти черных глазах. Однако Джесси заставила себя не отвести взгляд. Слишком большой путь она проделала, чтобы отказаться от встречи с Васкесом и не выполнить свое намерение: спасти честное имя отца. Никто не сделает этого вместо нее.
– Я тебе задал вопрос, – спокойно сказал Джейк. – Так куда же, по-твоему, ты направляешься?
– Я иду с тобой, и ты это знаешь! – бросила она ему в лицо. Грудь ее вздымалась от волнения, и, как досадно, опять нахлынула волна головокружения и тошноты. О Боже, молилась она, только не сейчас. И, судорожно сглотнув, продолжала: – Мне нужно повидать Васкеса, ты знаешь, мне это очень нужно! Я должна сама услышать: участвовал мой отец в переброске контрабандного оружия или нет. Никто не смеет обвинять моего отца… – Голос ее замер, ноги стали как ватные; поднеся руку ко лбу, она осела на кровать.
Джейк сразу же оказался рядом, заботливо поддержал:
– Джесси, что с тобой? Тебе плохо? – Потом неожиданно ему пришла в голову какая-то мысль, он отпустил ее с самым суровым видом. – Если это еще один из твоих трюков… Ну, конечно, так и есть! Этот номер не пройдет, Джесси. Ты останешься здесь, и это мое последнее слово. – Он яростно заметался по комнате, собирая ее вещи. – Ни в коем случае я не должен допустить, чтобы ты встретилась с Васкесом. Этот человек – убийца. Все мы можем сегодня погибнуть. Оставайся здесь, слышишь? Я больше не собираюсь подвергать твою жизнь опасности! Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться. – С этими словами он вышел и запер дверь снаружи.
Джесси подбежала к умывальнику – ее вырвало. Потом соскользнула на пол, села, прижав колени к груди, ожидая, пока пройдет тошнота. Через несколько минут, почувствовав себя лучше, вытянула ноги.
«Что же делать», – безнадежно думала она, оглядывая комнату. Теперь ей и вправду нечего надеть.
– Черт бы его побрал, – сказала она вслух, для большей выразительности стукнув кулаком по колену. Вспомнились его слова: «я не переживу, если с тобой что-нибудь случится». При мысли об этом в душе появился восторг, но мгновенно ему на смену пришло сомнение: просто он не хочет брать еще один грех на душу. Только это он имел в виду, ничего больше, решила Джесси и подавила комок в горле.
Робкий стук в дверь заставил ее поднять голову. Может быть, он вернулся?
– Сеньора? Вы проснулись? Это я, горничная.
«Тем лучше, – подумала Джесси. – Это та самая маленькая, полностью одетая, темноволосая и темноглазая служанка».
Она поднялась, укуталась в простыню, состроила невинную улыбку и открыла дверь.
– Входите, – пригласила Джесси, улыбаясь и окидывая взглядом девушку, которая как ни в чем не бывало прошла мимо нее в комнату с охапкой чистых простыней и полотенец.
Джесси закрыла дверь за своей доверчивой жертвой.
Не прошло и пятнадцати минут, как маленькая, полностью одетая, темноволосая девушка вышла из комнаты, в которой делала уборку, и торопливо покинула гостиницу, неся в руках кипу грязных простыней и полотенец. Она прошла по дворику с фонтанами и садиком из камней и кактусов, минуя все остальные комнаты, свернула на боковую улочку, которая вела прямо к центральной площади Санта-Фе.
Оказавшись на улице, она положила свою ношу на землю и прижала руки к груди, чтобы успокоить дыхание. Потом разгладила коричневую юбку из хлопчатобумажной материи и белую блузку. Приподняв подол, взглянула, улыбаясь, на кончики ног, обутых в кожаные сандалии.
Потом с решительным видом вздернула подбородок и пошла по узкой улочке, вернее переулку, к запруженной народом площади. Торопливые шаги замедлились только перед открытым окном гостиничной
