– Так чего же ты хочешь?
Она немного отступает в сторону, и на ее лицо сбоку падают янтарные блики. Я понимаю, почему Даймон влюбился в нее. Больше я не понимаю ничего.
– Вы в самом деле знаете моего отца?
– Что?
– В парке Уэно вы говорили о моем отце так, будто знаете его.
– Он постоянный член клуба! Конечно, я его знаю.
– Я сглатываю слюну.
– Как его зовут?
Она отчасти раздражена, отчасти сбита с толку.
– Твой отец – это отец Юдзу Даймона.
– План «В» рвется как раз там, где тонко.
– Это он вам сказал?
О, теперь все становится на свои места. Под громким названием «План» скрывалась всего лишь маленькая худосочная ложь.
– Он записал тебя в «Пиковой даме» как сводного брата. У его отца – твоего отца – постоянно не менее двух любовниц, так что ты наверняка не единственный.
Я отвожу взгляд, не в силах в это поверить. Нет, это слишком просто.
Мириам пытается разобраться:
– Так это все грязная выдумка Даймона?
Мой отец снова растворился в миллионной толпе неизвестных. Я не отвечаю на ее вопрос. Она издает что-то наподобие стона:
– Это самовлюбленное, тупое ничтожество! Просто чтобы отомстить мне… Послушай, Эйдзи Миякэ. Посмотри на меня! – Она гасит окурок своей сигареты.– «Пиковая дама» – это не… обычное место. Если ты когда-нибудь еще там появишься, с тобой может случиться плохое. О, черт. Что-то очень плохое. Приведя тебя туда, Даймон… понимаешь, он нарушил самое главное правило. Приглашенные мужского пола – только кровные родственники. Послушай меня. Не ходи больше туда и сюда тоже больше не ходи, никогда. В общем, держись подальше от Сибуя. Это честное предупреждение. Понял?
Нет, я ничего не понял, но она все равно закрывает дверь. День отсчитывает последние мгновения. Если бы у меня было настроение любоваться закатом, я нашел бы его прекрасным. На афише мультиплекса «Уорнер синема» изображено заходящее солнце из фильма о Сан-Франциско. Интересно, какая ветка метро ведет к такому закату и на какой станции нужно сойти? Неторопливо иду обратно той же дорогой, что и пришел, и натыкаюсь на игровой центр. Внутри стоит целый ряд автоматов с полной версией «2084», и роятся школьники. Сегодня плохой день. Я размениваю банкноту в тысячу иен на монетки по сто,
Вокруг меня бушуют потоки фотонного пламени, и мой последний товарищ падает замертво. Я ловлю в прицел тюремного охранника и делаю из него жаркое. Замирает победнее эхо. Зловещая тишина. Неужели стрельба наконец закончилась? Начиная от красной двери я прошел восемь ступеней. Металлический пол гремит, когда я перешагиваю через груду тел охранников и павших повстанцев. Для меня все кончено. Вот дверь тюрьмы. «Заключенный Нед Лудд. Преступление: Кибертерроризм. Приговор: Пожизненное Заключение. Доступ Охраны: Оранжевый». Внутри – мой отец, человек, который освободит мир от тирании Внешней Сети. Революция, которая перевернет реальность, начинается здесь. Стреляю по надписи «Вход», и створки двери разъезжаются в стороны. Вхожу в камеру. Темнота. Створки смыкаются, и зажигается свет. Офицеры разведки Внешней Сети! С допотопными револьверами? Хочу открыть огонь, но моя фотонная пушка не действует. В камере гнетущая атмосфера. Я где-то не туда свернул. Неверно прочитал указатель. Моя планка «энергии» на глазах снижается до уровня 0,01. Я не могу пошевелиться. Не могу даже стоять. Какой-то человек – я узнаю его, это фермер с соевой плантации из моей реальной жизни – подходит ко мне, на ходу ослабляя галстук.
– Меня зовут Агент К00996363Е. Открою тайну, Игрок 181927271. Нед Лудд – это проект, созданный Внешней Сетью, чтобы выявлять антиигровые тенденции среди игроков и предотвращать потенциальный вред, который они могут причинить Внешней Сети. Ваша восприимчивость к внушениям наших провокаторов свидетельствует о дефектах в вашей программе. Даже гипотетическое допущение, что мировоззрение сможет когда-нибудь победить образ, безумно как таковое. Внешняя Сеть подвергнет вашу программу переработке в соответствии с Уложением Закона Игры 972HJI. Глубоко сожалею, 181, но это для вашего же блага.
Он приближает свое лицо к моему. В нем нет ненависти. Оно полно нежности и прощения.
– Игра окончена.
4
Отвоеванная земля
Вот так я умер – сразу после полуночи, на отвоеванной у моря земле, где-то на южном берегу Токийского залива. Я чихаю, и ячмень у меня на глазу вздрагивает и едва не лопается. Воскресенье, семнадцатое сентября. Не могу назвать свою смерть неожиданной, особенно после этих двенадцати часов. С тех пор как Андзю показала мне, что такое смерть, я научился видеть ее: она ждет в поездах, в лифтах, на аптечных полках. На Якусиме, подрастая, я видел, как она бьется о скалы в океане. Всегда на некотором расстоянии. Теперь же она сбросила маску, как в страшном сне. Теперь это действительно происходит – со мной. Вот он, кошмар наяву, и я никогда не проснусь. Я повержен на лопатки, я далеко от всех, кто меня знает, и планка жизни на нуле. Мое тело истерзано, а температура поднимается выше, чем этот мост. В небе россыпью сверкают звезды, огни пролетающих самолетов и спутников. До чего же это грязная, грубая, бессмысленная, неправдоподобная, преждевременная, сопливая смерть! Просто гнусная и грустная авантюра, изначально обреченная на провал. Моя, скорее всего, последняя мысль о том, что, если этой бессмысленной истории суждено продолжаться, Богу-вивисектору понадобится новый подопытный кролик для экспериментов. Так много звезд. Для чего они?
В среду после обеда я иду в банк рядом с вокзалом Уэно, чтобы заплатить за сообщения в колонках
