одну дорожку за другой. Я сбиваюсь со счета. Кажется, что прошло несколько минут, но это невозможно.
– Не увлекался на Якусиме боулингом, Миякэ? – Иногда кажется, что его голос звучит издалека, иногда – что совсем близко.
– Нет,– отвечаю я.
– Боулинг помогает юнцам избежать многих неприятностей. Это безопаснее, чем падать с деревьев или тонуть в прибое. Однажды я играл в боулинг с твоим отцом. Твой папаша сильный игрок. Хотя в гольф он играет лучше.
Я ему не верю, но все равно пытаюсь его прощупать:
– И на каком же поле вы играли?
Морино машет на меня сигарой – ее кончик летает, как светлячок.
– Ни крошки до того, как наступит полночь. Таков уговор. Потом набьешь себе брюхо подробностями – сколько сможешь переварить.
И вот мы на месте. Кожаный пиджак, Франкенштейн, Ящерица, Шербетка. Мама-сан усаживается и достает вязанье. Морино причмокивает губами:
– Наши гости удобно размещены?
Франкенштейн большим пальцем указывает на освещенную дорожку. Вместо кеглей там установлены три человеческие головы восковой бледности. Центральная голова шевелится. Левую бьет тик. Меня не должно быть здесь. Это кошмарная ошибка. Нет. Это просто допрос. Морино не больной, чтобы швырять шары для боулинга в живых людей. В сущности, он просто бизнесмен.
– Отец,– говорит Мама-сан,– я вынуждена сказать: это чудовищно.
– На войне как на войне.
– А их сетчатки?
– Я понимаю вашу озабоченность, в самом деле понимаю. Но совесть не позволяет мне помешать покойнику ясно видеть, какая судьба его ждет.
– Морино!!! – хрипло кричит Центральная голова.– Я знаю, что ты там!
Морино подносит мегафон к губам. Его голос похож на пылевую бурю.
– Поздравляю с прекрасным днем открытия, господин Набэ.
Эхо шлепается о темноту и откатывается обратно.
– Кажется, в зале патинко был какой-то шум, но я уверен, все уже улажено.
– Освободи нас! Немедленно! Это город Дзюна Нагасаки!
– Ошибаешься, Набэ. Это Дзюн Нагасаки думает, что город его. А я знаю, что мой.
– Ты совершенный безумец!
– А ты,– кричит в ответ Ящерица,– совершенный покойник!
Треск в мегафоне.
– Ты, Набэ, всегда был ходячим пособием по препарированию мозгов. Твоя смерть прекрасно тебе подходит. Но ты, Гундзо,– я считал, что у тебя хватит здравого смысла схватить свой выигрыш и умотать в тропики.
Левая голова произносит:
– Мы полезнее тебе живыми, Морино.
– Но намного приятнее мертвыми.
– Я могу показать, как перекрыть кислород Нагасаки.
Морино передает мегафон Кожаному пиджаку, который выплевывает свою жвачку в бумажный носовой платок.
– Добрый вечер, Гундзо.
– Ты?!
– Я предпочитаю клиентов, которые платят вовремя.– Он говорит с легким иностранным акцентом.
– Черт, я не могу поверить!
– Неспособность поверить – причина твоего сегодняшнего плачевного положения.
Центральная голова кричит:
– Тогда ты тоже покойник, ты, гнусное монгольское дерьмо!
Гнусное монгольское дерьмо возвращает мегафон Морино и с улыбкой кладет в рот свежую пластинку жвачки. Левая голова кричит:
– Я могу быть твоим посланником к Нагасаки, Морино!
– Не посланником,– кричит в ответ Ящерица,– а посланием!
– Короче не скажешь, Сын,– замечает Морино с одобрением.– Короче не скажешь. Можешь кинуть первым.
