формы, с кольчужной оторочкой и без, гладких и выпуклых, с ремешками на внутренней стороне. – Ты уверен, что в этом разберешься?
Двое эльфов постарше, из тех, что жили в палатке, облачались в доспехи, оруженосцы помогали им.
– Уверен, – кивнул Олен.
Нет, он никогда не носил ничего, кроме кольчуги. Но память предков, которые шли в бой, навесив на себя кучу всякого железа, была в распоряжении Рендалла. Он легко мог назвать любую, самую крохотную железяку и показать, каким образом она крепится. Кроме того, и само тело помнило, что значит носить на себе эту тяжесть, как именно управляться с нею, не уставая.
– Помогай, – сказал Олен, развязывая пояс с мечом. – Я буду говорить, а ты делай.
Сначала акетон – длинная рубаха из толстой простеганной ткани, поверх него – надеваемая через голову кольчуга с коифом – капюшоном. Дальше приходит очередь кирасы, что состоит из набрюшника, спинных и поясничных пластин. К ней крепятся наплечники, выше – бувигер, похожий на высокий железный воротник. Руки скроют наручи, налокотники и перчатки. Ноги тоже закрывают пластины металла – выгнутые набедренники, похожие на чашки наколенники, наголенники и сабатоны, ботинки из стали.
И в завершение всего – шлем, остроносый баскинет с забралом. Щит при такой защите не нужен, он лишь помешает.
Только снарядившись полностью, Олен вспомнил про Сердце Пламени. Кольцо могло помешать надеть перчатки. Но, пошевелив пальцами, обнаружил, что оно совершенно не ощущается.
– Уф, – проговорила Саттия, завязав пояс с мечом поверх доспеха. – Да, впечатляет…
Вместо привычного Олена перед ней стояла отлитая из металла статуя, только блестели в прорезях серые глаза. И стыло в этих глазах какое-то отчуждение, словно молодой парень, с которым она прошла не одну сотню миль, стал чужим, укрывшись за стальной скорлупой.
«Ну и чего так обижаться из-за одной глупой фразы?» – сердито подумала она. Он же должен понять, как ей важно признание со стороны сельтаро, невероятных гордецов, для которых все альтаро – полукровки. А ее приняли, относятся как к равной, с уважением и без презрения.
Девушке захотелось сказать что-то теплое, чтобы он забыл тот дурацкий утренний эпизод, но она не успела.
– Вамонос,[30] – скомандовал один из эльфов и махнул рукой.
– Удачи, – проговорил Олен, которому не потребовался перевод. – Надеюсь, увидимся после боя.
Он повернулся и легким шагом зашагал прочь, а Саттия осталась на месте кусать губы. Сердито нахмурилась, выругалась шепотом и бросилась прочь из палатки, побежала туда, где ждал сотник.
Оруженосцы тем временем отвязали коней, в том числе и Флора, и оседлали их. Олен забрался в седло, просунул сабатоны в стремена и принял толстое копье с длинным наконечником. Утвердил его в петле, что свисала с луки, шагом поехал за эльфами туда, где собиралась сотня.
Воинский лагерь кипел и бурлил, словно жерло вулкана перед извержением. Под присмотром лучников строилось ополчение, мелькали перекошенные от страха лица. В круг ставились обозные телеги – на случай, если враг прорвется и захочет пограбить. И без спешки готовились к сражению благородные сельтаро, предводители собранного на скорую руку воинства.
Олен увидел шатер сенешаля, его самого в компании трех эльфов без оружия, в простых серых плащах и с выбритыми наголо головами. Невольно отвел взгляд, когда понял, что перед ним маги.
Если у обитателей Великого леса чародеи правили сородичами, тот тут, в Мероэ, они занимали куда более скромное положение и никогда не рвались к власти. О мощи колдунов старших эльфов легенды ходили вплоть до самых Льдистых гор, но при этом мало кто их видел, и никто не знал, чем они занимаются.
Если поверить слухам, то обитали самые могучие маги в глубине джунглей, вдали от поселений. Но сейчас, когда опасность нависла над всем народом сельтаро, из укрытий в чащобе выбрались даже они.
– Явились? – сотник в доспехе, но пока без шлема окинул Олена и его соседей по палатке мрачным взглядом единственного глаза. – Занимайте места. Дело начнется скоро и будет жарким.
Рядом с Лианнотом гарцевала на изящной лошадке Саттия. Колчан висел на боку, торс закрывала легкая кольчуга. В сторону Рендалла девушка даже не глядела, лицо у нее было равнодушно- скучающим.
Опять запели трубы, и перемещения отрядов в лагере и вокруг него перестали быть хаотичным. Все двинулись в одном направлении – на юго-запад, туда, где между городом и опушкой леса находилось большое поле, засаженное чем-то вроде капусты, но с темно-фиолетовыми кочанами.
Именно здесь тар-Синаэс собирался встретить врага. Нагхов пока видно не было, но сенешаль вел себя так, будто они рядом. Войско строилось, в середине занимали позиции ополченцы, вооруженные кто чем. У флангов скапливались доспешные всадники, но мало их было, слишком мало. Лучники тащили и ставили легкие рогатки, что хоть на какое-то время сдержат врага и позволят выпустить еще одну, а то и две-три стрелы.
Воины появились и на стенах Ла-Малады, но подробности от опушки, где расположилась сотня Олена, разглядеть не удавалось.
– Стоим, ждем! – прорычал Лианнот, и колонна всадников с копьями замерла, обученные могучие кони застыли, как изваяния.
Над дальним лесом с истошными криками взвились птицы, и на открытое место вышли первые нагхи, разведчики в легких кожаных доспехах. Они осмотрели готовое к сражению войско эльфов и исчезли в зарослях. А потом узкая горловина уходящей на юг дороги начала выплевывать воинов сотня за сотней.
Шагали пехотинцы с длинными, узкими щитами и метательными топорами. Ехали всадники на могучих ящерах, чья желто-зеленая чешуя блестела на солнце, а головы были размером с бочку. Реяли черные знамена, на которых пламенел диск солнца, пронзенный мечом.
Нагхи превышали сельтаро числом, и атаковать их нужно было до того, как войско Солнечного острова развернется. Сенешаль герцога тар-Ахтиона понимал это едва ли не лучше всех.
Заныла труба, и лучники бросились вперед. Взлетели в воздух первые стрелы, кто-то в рядах нагхов упал. Но узкие черные щиты дружно поднялись, сомкнулись, образовав стену без единой щелочки. И отряды врага поползли на стрелков, точно огромные злые черепахи.
Лучники не стали ввязываться в бой, отошли за рогатки, продолжая осыпать нагхов дождем стрел.
– Чего они хотят? – прошептал Олен, пытаясь осознать, какой план боя избрал командир орданов.
Развернулась кавалерия нагхов, и ящеры, медленно набирая скорость, побежали вперед, от их скачков задрожала земля. Нагнулись мощные головы, украшенные рогами, открылись пасти, полные острых зубов. Захрустели под лапами лиловые кочаны, брызнул из них сок.
Ополчение сдвинулось теснее, из его первых рядов выдвинулись длинные тяжелые копья. Разогнавшихся чудовищ они вряд ли остановят, но, скорее всего, ранят, заставят сбавить скорость, а это позволит…
Довести мысль до конца Олен не успел.
Нагхи нанесли магический удар.
Из зарослей поднялось облако темного дыма, похожее на рой мошкары, и, обгоняя своих воинов, поплыло к позициям сельтаро. Его не остановил хлынувший из ясного неба дождь, а едва дым опустился на ряды гоблинов, эльфов и прочих роданов, оттуда донесся многоголосый крик ужаса и боли…
Часть копий опустилась, другие продолжили торчать, в глубине строя возникла какая-то свалка. Заревели трубы, и на этот раз их голос прозвучал тревожно, чуть ли не панически.
– Малдита сеа! – рыкнул сотник. – Эспуэла![31]
Прозвучал короткий лязг – десятки воинов опустили забрала. Олен сделал это, не отстав от соратников. Захрапели кони, могучие и выносливые, способные не просто нести на себе всадника в тяжелой броне, а еще и делать это галопом. Колонна двинулась вперед, на ходу перестраиваясь в клин. Его острие может пробить любой строй, длинные копья сокрушат какой угодно доспех.
Рендалл повернулся всем телом, чтобы глянуть назад. Увидел, что Саттия осталась на месте, на душе стало немного легче.
