потом взяли и сами продались.
– Они правда изменились? – прошептал я. – Вот так, вдруг?
– Ну типа мгновенно. Зануды стали страшные.
Я глянул на часы. В Швеции всего десять вечера.
– А что это вообще за «Синаптиком»? – спросил Бенджи. – Он как работает?
– Это игра, – крикнул я, уже припустив вниз по лестнице. – Компьютерная игра. Дрянная.
13
Эмуляция
Наверное, желтое такси повезло бы меня по мосту Трайборо, а не через весь Манхэттен. Но на Стейнуэй-стрит я поймал только побитого старого частника, так что насчет маршрута не спорил.
За рулем сидела жирная седовласая полька – если я верно распознал акцент, – разукрасившая салон «бьюика» мандалами, крестами и чудными тотемами. На приборной доске – звериная шкура, на руле – красная пряжа.
В окно я смотреть не хотел, однако взгляд против воли обращался к улицам, как язык невольно ощупывал разбитую губу – не больно ли?
Ну да. По тротуарам рассекали сплошь люди-быки – шли по своим делам. Выходили из магазинов, входили, искали вещи, безмолвно покупали: к вечеру стоимость активов должна вырасти. Несколько быков на помятых картонках играли в карты, а два быка-полицейских наблюдали с перекрестка.
– Ты их видишь кэм? – спросила шофер.
– Простите? – Я сделал вид, что не расслышал. Она не может знать, что я вижу. Или может?
– Механических людей. – Она сощурилась на меня в зеркальце. – Ты видишь кого?
– Не понимаю, о чем вы, – не отступал я. Эта леди еще полоумнее меня.
– Да уадно, я вижу, как ты смотрышь. Тебе они кажутся кэм? Понимаешь, мы все их видим по- уазному.
Сказать? Да какого рожна?
– Я вижу быков. – Какое облегчение – хоть кому-то признаться. Что такого ужасного она со мной сделает? Отвезет в Белльвью?[223] Я буду все отрицать. – Не целых быков, – поправился я. – Только головы.
– Что-то новенькое, – сказала она. – Я суышала – уо-ботов. Часто прышельцев. И астронавтов. Один мальчик говорыл, они похожи на ходячие автоматы с газиуовкой. Их вообшче мауо кто видит.
– А вы? Вы тоже видите?
– Конечно. Телэлудей. Руки, ноги, а лица – на экуане. В коуобках.
– Может, это мониторы. Компьютерные.
– Может, – сказала она. – У меня компьютера нет. Не знаю.
Мы поехали дальше, разглядывая механических людей. Я чувствовал, как внутри разбухает вопрос, но боялся спрашивать. Слишком чудовищно узнать, что я сам могу оказаться быком.
– Что? – наконец спросила она. – Давай, сынок, выкуадывай. – Она сочувственно рассмеялась. – Я тебя не выдам.
– А я?…
– Конечно, нет. Иначе ты бы их не видеу. И я бы тебя не повэзуа. Я только людей беру. Заработать суожно, только я их в машину не пушчу. После них стуанно пахнет.
– С такой политикой сейчас, наверное, непросто заработать. – Невероятно: вот просто сидим и беседуем. Оба чокнулись.
– Мне деньги не нужны. Я на мужнину пенсию живу, упокой его душу. Почтауоном был. Немного, но крыша над головой есть. Водить начауа, чтобы дома не сидеть. Обшчаться.
– А когда вы их стали видеть?
– Механических-то? Окоуо года уже. Может, два. Но они редко попадауись. Два-три в неделю. А в посуредний месяц вдруг повыуазили.
– Вы знаете, отчего это? – Меня прихлопнуло невероятной ответственностью за эпидемию.
– Я сначауа думауа, деуо во мне, – ответила она. – Что я всякие вешчи вижу. Перебор магии. И ритуауов. От этого становишься странной. Беспуатное приуожение.
– А потом?
– Я все забросиуа. Карты спрятауа, травы спрятауа. В церковь вернуась. Стауо хуже.
Мы затормозили на светофоре. По перекрестку катили два курьера на велосипедах, оба с бычьими головами.
– Так вы не знаете, откуда это взялось? – Я сильно зауважал эксцентричную старую духовидицу.
– Трудно сказать. Моя мать их видеуа. Что-то похожее. Она рассказывауа. В войну. Звауа их Немчуры. Мы с сестрой думауи, она про немцев. Про вуага. – Включился зеленый, и она поехала дальше по авеню. – Но теперь войны нет, так что я ничего и сказать не могу тоуком.
– А это прекратится, вы как думаете?
– Я своих проводников спрашивауа, – кивнула она. – Загуобных помошчников. Они говоуят, не трэвожься. Это часть цикуа. Он скоро прэрвется. Надо, чтобы огонь тогда не угас. Поддерживать его. Мы им понадобимся. Те, кто видит.
Она заехала на причал «Синаптикома» и остановилась. Я заплатил вдвое больше, чем она просила. Она подарила мне мешочек с защитными травами на шею. Я сунул его в карман. А потом она уехала, оставив меня на пустой площадке.
Странно ожидать, что вечером в субботу в здании окажется хоть одна живая душа. Но надо попытаться.
Быть может, во всей индустрии Тор один понимает, что это за игра. Наверное, потому и не вылезает из своей Швеции. Отстранился, как научили, когда стал буддистом.
Торенс и без того очень богат. Такой персонаж не ввязался бы в подобный бизнес только из-за денег. Может, развлечься хотел. Если он духовный человек, то обязательно прервет программу, пока мы не разберемся, не она ли вызывает все эти психологические побочки.
Я подошел к зданию и вгляделся сквозь зеркальные окна. Внутри темень. Я уже было отчаялся, и тут из динамика над дверью заговорил женский голос – тот самый, из синаптикомовского видео:
– Пожалуйста, сообщите, по какому делу вы пришли.
– Э… я Джейми Коэн. Из «Морхаус и Линней». Я рассчитываю на телеконференцию с мистером Торенсом.
Я ждал; компьютер анализировал голос и обрабатывал запрос. Потом двери раздвинулись. Жуть.
– Добро пожаловать в «Синаптиком», – пропела компьютерша. – Будьте любезны, следуйте указанному пути.
Я вошел в сумрачный вестибюль. К раздевалке вели цветные диоды в полу – словно аварийная тропинка в проходе самолета. Наверху – световые дорожки. Энергию экономят. Ну да, экология.
– Пожалуйста, наденьте тапочки и халат, – нежно проинструктировал голос.
Я переобулся, но халат отверг. Кажется, компьютерша не заметила.
– С мистером Торенсом уже связались, – пояснила она. – Он выйдет на связь через пять минут. Пожалуйста, пройдите к лифту и поднимитесь на четвертый этаж.
Можно подумать, тут еще куда поднимешься. Световой коридор вел к лифту. Вестибюль вокруг черен. Уже светилась кнопка с цифрой «4». Я нажал «3» – проверить, работает ли. Не работала.
На четвертом этаже двери открылись. Окна отключены, в них на фоне освещенного прямоугольника отражается мой силуэт. Когда двери закрывались, в темноте за углом мне померещилось движение. Я вгляделся. Ничего. Может, стекло бликует.
Но я насторожился. Зашагал по диодной дорожке, вошел в круглый конференц-зал и сел за стол. С полированного дерева автоматически поднялся монитор. Вспыхнул логотип «Синаптикома» – система функционирует. Я ждал Торенса.
