охотничью избушку в лесах. Там они разожгли огонь и закутали ее в одеяла, и девушка открыла глаза и посмотрела на них; и как только ее взгляд упал на Турамбара, лицо ее озарилось и она протянула к нему руку, ибо ей показалось, что она наконец обрела нечто, что искала во тьме, и она успокоилась. А Турамбар взял ее за руку, улыбнулся и сказал:
- Ну что, госпожа моя, не скажешь ли ты нам, как твое имя и какого ты рода, и какая беда приключилась с тобой?
Она ничего не ответила, только покачала головой и заплакала; и они больше не тревожили ее, пока она не поела - она с жадностью съела все, что ей дали. Наевшись, она вздохнула и снова вложила свою руку в руку Турамбара; и он сказал:
- У нас ты в безопасности. Переночуй здесь, а утром мы отведем тебя к себе домой, на гору в лесу. Но мы хотели бы знать твое имя и твоих родичей - быть может, мы могли бы отыскать их и сообщить им о тебе. Назови же их.
Но она снова ничего не ответила и расплакалась.
- Не волнуйся! - сказал Турамбар. - Наверно, повесть твоя слишком печальна, чтобы рассказывать ее теперь. Но я дам тебе имя и буду звать тебя Ниниэль, 'слезная дева'.
Услышав это, она подняла глаза и покачала головой, но повторила:
- Ниниэль…
Это было первое слово, что произнесла она после забытья; лесные жители так и звали ее.
Утром они понесли Ниниэль в Эфель Брандир, а наверх, к Амон Обель, вела крутая дорога, вплоть до места, где она пересекала бурный поток Келеброс. Через него был переброшен деревянный мост, а под мостом поток срывался с источенного каменного порога и ниспадал многоступенчатым каскадом в каменную чашу далеко внизу; и в воздухе дождем висели брызги. Над водопадами была зеленая лужайка, и вокруг росли березы; а с мота открывался вид мили на две на запад, на теснины Тейглина. Там всегда бывало прохладно, и в летнюю жару путники отдыхали там и пили холодную воду. Димрост, Дождевая Лестница, звался тот водопад, но с того дня прозвали его Нен Кирит, Вода Дрожи; ибо Турамбар со своими людьми остановился там, но Ниниэль там продрогла и ее охватила дрожь, так что они никак не могли согреть и успокоить ее[23]. Поэтому они поспешили дальше; но не успели они достичь Эфель Брандир, как Ниниэль уже металась в жару.
Она долго пролежала больная, и Брандир использовал все свое искусство, чтобы выходить ее, и женщины лесных жителей сидели над нею день и ночь. Но лишь когда Турамбар был рядом, она лежала спокойно и спала тихо; и вот что заметили все, кто ходил за ней: в самом глубоком бреду, как бы ни мучил ее жар, ни разу не произнесла она ни слова ни на каком языке, эльфийском или человеческом. И когда силы стали возвращаться к ней и она снова начала есть и ходить, бретильским женщинам пришлось заново учить ее говорить, словно ребенка. Но она легко училась и радовалась, словно человек, вновь обретающий затерявшиеся сокровища, великие и малые; и когда она наконец выучила достаточно слов, чтобы говорить с друзьями, она стала спрашивать:
- Как называется эта вещь? Я потеряла ее имя во тьме.
И когда она снова смогла ходить, она часто посещала дом Брандира: ей больше всего хотелось узнать имена всего живого, а брандир хорошо разбирался в таких вещах; и они часто бродили вместе по садам и полянам.
И Брандир полюбил ее; когда она набралась сил, она часто подавала хромому руку, и называла его братом; но сердце ее было отдано Турамбару, и лишь ему улыбалась она, и смеялась лишь его шуткам.
Однажды вечером, в пору золотой осени, сидели они рядом, а склон холма и дома Эфель Брандир пылали в лучах заката, и было тихо-тихо. И спросила у него Ниниэль:
- Теперь я знаю, как называются все вещи, только твоего имени я не знаю. Как тебя зовут?
- Турамбар, - ответил он.
Она замерла, словно прислушиваясь к какому-то отзвуку; потом спросила:
- А что это значит? Или это просто тебя так зовут?
- Это значит Властелин Черной Тени, - ответил он. - Ибо и у меня за спиной лежит тьма, Ниниэль, и она поглотила многое, что было мне дорого; но теперь я, кажется, взял над ней верх.
- Значит ты тоже убежал от нее? Бежал, бежал, и прибежал в эти прекрасные леса? - спросила она. - А когда тебе удалось спастись, Турамбар?
- Да, - ответил он, - я бежал много лет. А спасся я вместе с тобой. Пока ты не пришла, Ниниэль, было темно, но с тех пор стало светло. И мне кажется, что я обрел то, что тщетно искал много лет.
И, возвращаясь в сумерках домой, он говорил себе:
- Хауд-эн-Эллет! Она явилась с зеленого кургана. Что это - знамение? Как же понять его?
И вот благодатный год прошел и наступила мягкая зима, а за ней - еще одно красное лето. В Бретиле было мирно, лесные жители держались тихо и не покидали границ своих земель, и из соседних краев никаких вестей не приходило. Ибо орки, что в те времена стекались на юг, в мрачные владения Глаурунга, или приходили как соглядатаи к границам Дориата, чурались Перекрестий Тейглина и обходили ту реку далеко с запада.
А Ниниэль теперь была совсем здорова, набралась сил и стала прекрасна; и Турамбар, не таясь более, попросил ее руки. Ниниэль была очень рада; но когда об этом узнал Брандир, у него на сердце стало неспокойно, и он сказал ей:
- Не спеши! Не думай, что я желаю тебе зла, но я посоветовал бы тебе подождать.
- Ты всегда желаешь лишь добра, - ответила она. - Но почему ты советуешь мне подождать, о мудрый мой брат?
- Мудрый брат? - переспросил он. - Скажи лучше, хромой брат, нелюбимый и немилый. Даже не знаю, почему. Но на этом человеке лежит тень, и мне страшно.
- Была тень, - возразила Ниниэль, - он мне сам говорил. Но он спасся от нее, как и я. А разве недостоин он любви? Теперь он держится скромно, но ведь раньше он был великим вождем, все враги бежали, едва завидев его, разве нет?
- Кто тебе это сказал? - спросил Брандир.
- Дорлас, - ответила она. - Разве он сказал неправду?
- Правду, - сказал Брандир, но ему это не понравилось - Дорлас был предводителем тех, кто стоял за войну с орками. Брандиру все же хотелось как-то удержать Ниниэль, и поэтому он сказал:
- Правду, но не всю: он был военачальником в Нарготронде, а явился с севера; говорят, он был сыном Хурина из Дор-ломина, из воинственного дома Хадора.
Брандир заметил, что по ее лицу пробежала тень, неправильно понял ее и добавил:
- Да, Ниниэль, очень похоже, что такой человек вскоре опять уйдет на войну, и, может быть, далеко отсюда. А если такое случится, каково придется тебе? Берегись, ибо я предвижу, что, если Турамбар снова отправится в битву, не он, но Тень одержит победу.
- Плохо мне придется, - ответила Ниниэль, - но незамужней не лучше, чем жене. А жена, быть может, сумеет лучше удержать его, и спасти от тени.
Однако слова Брандира смутили ее, и она попросила Турамбара подождать еще немного. Турамбар удивился и был разочарован; но когда он узнал от Ниниэли, что это Брандир посоветовал ей подождать, ему это очень не понравилось.
Но когда наступила следующая весна, он сказал Ниниэли:
- Время идет. Мы долго ждали, больше ждать я не стану. Делай то, что
