то удастся уйти и выжить. Ибо он, несомненно, постарается добраться до нашей крепости, разрушить ее, и уничтожить все, что ему попадется; но надолго он здесь не останется. Все его сокровища - в Нарготронде, и там есть глубокие пещеры, где он может спокойно лежать и набирать силу.
Тогда люди испугались и пали духом, ибо верили в Турамбара и надеялись на более утешительные слова. Но Турамбар сказал:
- Да, готовьтесь к самому худшему. Но до этого не дойдет, если только мой замысел верен и удача будет на моей стороне. Ибо не верю я, что Дракон этот непобедим, хотя его мощь и коварство и растут с годами. Я о нем кое-что знаю. Сила его - скорее в злобном духе, что живет в нем, чем в мощи тела, хоть он и велик. Вот что рассказывали мне некоторые из воинов, что сражались в битве Нирнаэт, когда и я, и большинство внимающих мне были еще детьми: на поле битвы гномы сразились с ним, и Азагхал из Белегоста ранил его так глубоко, что он бежал в Ангбанд. А у меня найдется шип подлиннее и поострее ножа Азагхала.
И Турамбар выхватил Гуртанг из ножен и взмахнул им над головой, и показалось смотревшим на него, что из руки Турамбара в небо на много футов взметнулся язык пламени. И все вскричали:
- Черный Шип Бретиля!
- Черный Шип Бретиля, - воскликнул Турамбар, - да убоится его дракон! Ибо надо вам знать: такова судьба Дракона (и, говорят, всего его племени), что как ни могуча его роговая броня, будь она хоть прочней железа, брюхо у него все равно змеиное. И потому, люди Бретиля, я пойду и постараюсь любыми средствами добраться до брюха Глаурунга. Кто пойдет со мной? Мне нужно всего несколько воинов с могучими руками и твердым сердцем.
Тогда выступил вперед Дорлас и сказал:
- Я пойду с тобой, господин - я предпочитаю идти навстречу врагу, чем дожидаться его.
Но остальные не спешили откликнуться на призыв, ибо страх пред Глаурунгом овладел ими, а рассказы разведчиков, видевших Дракона, разнеслись по селению и были сильно преувеличены. Тогда вскричал Дорлас:
- Слушайте, люди Бретиля! Теперь видно, что в нынешние злые времена мудрость Брандира оказалась тщетна. Прятаться некуда. Неужто никто из вас не пойдет с нами вместо сына Хандира, чтобы не опозорить Дом Халет?
Так оскорбил он Брандира, который хоть и сидел на почетном месте главы собрания, но никто не обращал внимания на него. Горечь наполнилось его сердце; ибо Турамбар не одернул Дорласа. Но некий Хунтор, родич Брандира, встал и сказал:
- Дурно поступаешь ты, Дорлас, что так позоришь своего владыку - ведь тело его, по несчастью, не способно подчиняться воле его сердца. Берегись, как бы с тобой не вышло наоборот! И как можно говорить, что мудрость его оказалась тщетна, если советов его никто не слушал? Ты сам, его вассал, вечно пренебрегал ими. А я тебе скажу, что Глаурунг теперь явился к нам, как и в Нарготронд, потому что мы выдали себя своими деяниями, чего и боялся Брандир. Но раз беда на пороге, то я, с твоего дозволения, сын Хандира, отправлюсь в бой за Дом Халет.
Тогда сказал Турамбар:
- Троих довольно! Я беру вас двоих. Поверь, государь, я не презираю тебя. Понимаешь, нам надо спешить, и наше дело требует силы. Мне думается, что твое место - с твоим народом. Ты ведь мудр, и ты целитель; а, быть может, вскоре здесь будет великая нужда и в мудрости, и в исцелении.
Но эти слова, хоть и любезные, лишь еще сильнее обидели Брандира, и сказал он Хунтору:
- Ступай, но без моего дозволения. Ибо на этом человеке лежит тень, и он погубит тебя.
Турамбар торопился уйти; но когда он пришел к Ниниэли, попрощаться, она разрыдалась и вцепилась в него.
- Не ходи, Турамбар, молю тебя! - твердила она. - Не бросай вызов тени, от которой ты бежал! Не надо, не надо, лучше беги снова, и возьми с собой меня, уведи меня, далеко, далеко!
- Милая, милая Ниниэль, - ответил он, - нам с тобой некуда больше бежать. Мы окружены в этих землях. Даже если бы я решился бросить народ, что приютил нас, и ушел, мне пришлось бы увести тебя в бесприютную глушь, где ты погибла бы вместе с нашим ребенком. Отсюда до любой земли, что еще недоступна Тени, не меньше сотни лиг. Мужайся, Ниниэль. Я говорю тебе: ни тебя, ни меня не убьет ни этот Дракон, ни другой враг с Севера.
Тогда Ниниэль перестала плакать и замолчала, но ее прощальный поцелуй был холодным.
Потом Турамбар с Дорласом и Хунтором со всех ног пустились к Нен Кирит, и пришли туда, когда солнце уже клонилось к западу и тени удлинились; их ждали там последние двое разведчиков.
- Ты как раз вовремя, господин, - сказали они. - Дракон все полз и полз; когда мы уходили, он уже добрался до Тейглина - его пламя полыхало над рекой. Он движется по ночам, так что до завтрашнего утра можно ожидать нападения.
Турамбар посмотрел в сторону водопадов Келеброса и увидел заходящее солнце и струи черного дыма у реки.
- Нельзя терять времени, - сказал он, - но вести эти хорошие. Я боялся, что он поползет в обход - если бы он отправился на север, к Перекрестьям и на старую дорогу в низине, все было бы потеряно. Но теперь он в каком-то порыве гордыни и злобы прет напролом.
Но, говоря так, он помыслил про себя:
- Или… Неужто столь злобная и жестокая тварь страшится Перекрестий, как жалкие орки? Хауд-эн-Эллет! Быть может, Финдуилас все еще стоит меж мной и моим роком?
Он обернулся к своим товарищам и сказал:
- Вот что нам надо сделать теперь. Нам придется немного подождать: в этом деле что слишком рано, что слишком поздно - все худо. Когда стемнеет, спустимся вниз, к Тейглину, и как можно осторожнее. Берегитесь! Глаурунг слышит не хуже, чем видит - заметь он нас, и все пропало. Если доберемся до реки незамеченными, надо спуститься в ущелье, перейти реку и подняться туда, где он поползет, когда двинется дальше.
- Да как же он там переберется? - спросил Дорлас. - Может, он и гибкий, но он же огромный - как же он спустится и поднимется, ему же вдвое сложиться придется? А потом, если у него это и выйдет, нам-то какая польза, что мы будем внизу, у бешеного потока?
- Может, у него это и выйдет, - ответил Турамбар. - Если так случится, тогда нам придется худо. Но, судя по тому, что мы узнали о нем, и по тому, где он остановился, я надеюсь, что он задумал иное. Он ведь приполз к Кабед-эн-Арас - вы говорили, там однажды олень перепрыгнул реку, спасаясь от охотников Халет. Дракон сделался теперь так велик, что, как мне думается, он попробует переползти с обрыва на обрыв. Вот в этом и есть наша надежда, и придется нам положиться на это.
Когда Дорлас услыхал это, сердце у него упало: он знал земли Бретиля лучше любого другого, и Кабед-эн-Арас был воистину страшным местом. На востоке был обрыв футов сорок высотой, весь голый, только наверху росли деревья; на другой стороне берег был не такой крутой и высокий, и за склон цеплялись деревца и кустарники, а меж берегами по камням несся бурный поток - днем человек с отважным сердцем мог перейти его, но ночью это было очень опасно. Но таков был замысел Турамбара - и бесполезно было спорить с ним.
И вот в сумерках они тронулись в путь; они не пошли прямиком в сторону Дракона, а сперва отправились к Перекрестьям; не доходя до них, свернули к югу по узкой тропе и пошли вперед под сенью леса, что рос над Тейглином[25]. По мере того, как они шаг за шагом приближались к Кабед-эн-Арас, то и дело останавливаясь и прислушиваясь, в воздухе все явственнее ощущалась гарь и тошнотворная вонь. Но при этом стояла мертвая тишина, даже ветер улегся. Позади, на
