кипела, хотя только что была холодна как лед; Брандир поспевал за ней как мог, но она быстро скрылась из виду. Проклял он тогда свою судьбу и свое увечье; но назад не повернул.
Белая, почти полная луна поднималась все выше и выше, и когда Ниниэль спустилась с холма на приречную равнину, ей показалось, что она узнает это место, и ей стало страшно. Ибо она вышла к Перекрестьям Тейглина, и перед ней возвышался Хауд-эн-Эллет, озаренный бледным сиянием луны, отбрасывающий косую черную тень; и от кургана веяло ужасом.
Она вскрикнула и бросилась бежать на юг вдоль реки; на бегу она сбросила с себя плащ, словно пытаясь стряхнуть наползающую тьму; и ее белые одежды сияли в лунном свете, мелькая меж стволов. Поэтому Брандир увидел ее с холма и повернул ей наперерез, пытаясь перехватить ее; ему посчастливилось найти тропинку, по которой спустился Турамбар - она оставляла нахоженную дорогу и круто спускалась на юг, к реке; так что Брандир почти догнал Ниниэль. Он окликнул ее, но она словно не слышала, и скоро снова оказалась далеко впереди; и так вышли они к лесам у Кабед-эн-Арас и к тому месту, где бился издыхающий Глаурунг.
Небо было ясное, и с юга сияла луна, озаряя все вокруг холодным светом. Ниниэль выбежала на выжженное место и увидела лежащего Дракона, его белесое брюхо, освещенное луной. Но рядом с ним лежал человек, и Ниниэль забыла страх. Она перебежала тлеющее пожарище, и увидела Турамбара. Он лежал на боку, и меч был под ним, но лицо его при свете луны казалось мертвенно- бледным. Ниниэль, рыдая, упала к нему на грудь и поцеловала его, и показалось ей, что он еще дышит, но она решила, что надежда обманывает ее, ибо он был совсем холодный, не шевелился и не отвечал ей. Лаская его, Ниниэль вдруг увидела, что рука его почернела, как обожженная, и омыла ее слезам, и, оторвав полосу от платья, перевязала его. Но Турамбар по-прежнему не шевелился. Ниниэль снова припала к нему и воскликнула:
- Турамбар, Турамбар, вернись! Слышишь? Очнись! Это я, Ниниэль! Дракон мертв, мертв, и я здесь, с тобой!
Но Турамбар не ответил.
Брандир вышел из леса и услышал ее крики; он хотел было подойти к Ниниэли - и застыл. Ибо Глаурунг тоже услышал крики Ниниэли, и в последний раз зашевелился. По его тулову пробежала дрожь, он приоткрыл свои жуткие глаза - лунный свет блеснул в них, - и, задыхаясь, проговорил:
- Привет тебе, Ниэнор, дочь Хурина. Вот и снова встретились, прежде, чем все кончится. Должен тебя обрадовать: ты наконец нашла своего брата. Вот он какой: убивает во тьме, подл с врагами, предает друзей, - проклятие своего рода, Турин сын Хурина! Но худшее его деяние ты носишь в себе.
Ниэнор сидела, словно громом пораженная; Глаурунг же издох. И в миг его смерти завеса, сплетенная его коварством, пала, и Ниэнор вспомнила всю свою жизнь, день за днем; не забыла она и того, что произошло с ней с тех пор, как ее нашли на Хауд-эн-Эллет. Она вся дрожала от боли и ужаса. Брандир тоже все слышал, и стоял, опершись о дерево - у него подкосились ноги.
И вдруг Ниэнор вскочила на ноги - в лунном свете она казалась бледным призраком, - и, глядя на Турина, вскричала:
- Прощай, о дважды возлюбленный! A Turin Turambar turun' ambartanen - властелин судьбы, судьбою побежденный! Какое счастье умереть!
И, обезумев от горя и ужаса, она стремглав помчалась прочь; Брандир же заковылял за ней, крича:
- Ниниэль, Ниниэль, подожди!
Она на миг остановилась, глядя на него расширенными глазами.
- Подождать? - воскликнула она - Подождать? Да, ты все время советовал мне подождать. Ах, если бы я послушалась! Но теперь - поздно! И нечего мне больше ждать в Средиземье.
И она помчалась дальше, а он за ней[26].
Она выбежала на обрыв Кабед-эн-Арас, остановилась и, глядя в бурные воды, вскричала:
- Река, река! Прими Ниниэль Ниэнор, дочь Хурина; Скорбную, Скорбную дочь Морвен! Прими меня, унеси меня к Морю!
И бросилась с обрыва: черная пропасть поглотила белый сполох, последний крик растаял в реве реки.
Воды Тейглина струились по-прежнему, но Кабед-эн-Арас больше не было: Кабед Наэрамарт нарекли его люди; ибо ни один олень не перескочил его с тех пор, и все живое чуралось того места, и никто из людей не ходил туда. Последним из людей заглянул в то темное ущелье Брандир сын Хандира; и отшатнулся в ужасе, ибо дрогнуло его сердце, и, хотя и ненавидел он жизнь, не смог он принять там смерть, которой желал[27]. Тут обратился он мыслями к Турину Турамбару, и воскликнул:
* - Чего ты достоин, ненависти или жалости? Но ты мертв теперь. Я не обязан тебе благодарностью, ибо ты отнял у меня все, чем я владел или желал владеть. Но мой народ в долгу перед тобой. Кому же, как не мне, поведать им обо всем?
И он, содрогнувшись, обошел Дракона и заковылял назад к Нен Кирит. На крутой тропе он повстречал человека - тот осторожно выглянул из-за дерева и, заметив Брандира, шарахнулся назад. Но свет заходящей луны на миг озарил лицо встречного, и Брандир признал его.
- Эй, Дорлас! - окликнул он. - Что там было? Как ты спасся? И что с моим родичем?
- Не знаю, - огрызнулся Дорлас.
- Странно, - сказал Брандир.
- Ну, если хочешь знать, - запальчиво ответил Дорлас, - Черный Меч заставил нас перебираться через Тейглин, вброд, и в темноте. Чего странного, если я отказался? Секирой я владею лучше многих, но я же не горный козел!
- Значит, они пошли на Дракона, а ты остался? Но как же он оказался на этой стороне? Ты ведь, наверно, был тут, неподалеку, и все видел?
Но Дорлас промолчал - он смотрел на Брандира исподлобья, и глаза его горели ненавистью. И Брандир вдруг понял, что этот человек бросил товарищей, от стыда утратил мужество и спрятался в лесу.
- Позор тебе, Дорлас! - воскликнул Брандир. - Из-за тебя все наши беды: ты подзадоривал Черного Меча, ты навлек Дракона на нашу голову, ты опозорил меня, ты погубил Хунтора - а сам струсил и удрал в кусты!
Тут ему пришла новая мысль, и он гневно вскричал:
- Ведь ты мог бы хоть прийти и рассказать обо всем! Этим ты отчасти искупил бы свою вину. Принеси ты вести, госпожа Ниниэль не пришла бы сюда, не встретилась бы с Драконом, она бы теперь была жива! Дорлас, я ненавижу тебя!
- Ненавижу! Подумаешь! - фыркнул Дорлас. - Твоя ненависть бессильна, как твои советы. Да если бы не я, орки давно бы повесили тебя вместо пугала в твоем же огороде. Сам ты трус, понял?
Дорлас сгорал от стыда, и потому был еще вспыльчивей обычного. Он замахнулся на Брандира огромным кулачищем - и умер, не успев как следует удивиться: Брандир выхватил меч и убил Дорласа на месте. Он стоял и дрожал - ему стало плохо от вида крови. Потом Брандир отшвырнул меч, и потащился дальше, тяжело опираясь на клюку.
Когда Брандир вышел к Нен Кирит, бледная луна уже села, и ночь близилась к рассвету: восток порозовел. Люди, что прятались у моста, увидели серый силуэт Брандира в слабом предутреннем свете. Кто-то изумленно окликнул его:
- Где ты был? Ты видел ее? Госпожа Ниниэль ушла, ты знаешь?
- Да, - ответил Брандир. - Она ушла. она ушла, она не вернется! Но я принес вам вести. Слушай меня, народ Бретиля - никогда не слышал ты подобной повести! Дракон лежит мертвый,
