– Или еще кому-нибудь, – кивнула Джоанна, искоса тревожно взглянув на меня. – Ты имеешь в виду, что халуки по-прежнему опасны для тебя?
– Я имею в виду только то, что в глуши Природа-Мать запросто тебя скушает, если не держать ухо востро. И принять меры предосторожности будет только разумно. А что до халуков… Думаю, они явились бы за мной, если б только знали – куда. Но я хорошо замел следы. И теперь, когда кота халукского полуклонирования вытащили из мешка, им по большому счету незачем затыкать мне рот. Собственно говоря, это было бы даже неразумно – после сегодняшних отпирательств Слуги в Совете.
– Пожалуй, ты прав. – Но все равно Джоанна выглядела обеспокоенной. Она порылась в сумочке и протянула мне свой телефон. – Боюсь, это очень дешевая машинка. На ней даже видео нет.
Я взглянул поближе. В самом деле, просто памятник старины – по меньшей мере пятилетней давности!
– Нам понадобится модель поновее. Почему бы тебе заодно не купить «Люсивер-4500», как у меня? Я тебя научу делать на нем некоторые штуки.
Джоанна со вздохом убрала телефон обратно в сумку.
– Ты наверняка подумал, что я – безнадежная луддитка? Для меня телефон – не более чем средство связи: сказать кому-нибудь пару слов или назначить встречу, или добыть из сети пару нужных данных, если я вдали от компьютера…
Наконец мы приземлились (то есть зависли над самой землей) и потащились за машинкой с надписью «Следуй за мной» на место парковки. Здесь, в Тимминсе, имелся отличный маленький аэропорт с подогретым покрытием, но не наблюдалось никакого силового купола, и температура опустилась уже ниже десяти по Цельсию. Я припарковался и заказал короткую стоянку под крышей, после чего повернулся к Джоанне.
– Скажи мне честно, детка: не сомневаешься ли ты насчет нашего путешествия? Если да, я могу посадить тебя на коммерческий рейс до Торонто прямо сейчас. Будешь дома через пару часов.
– Нет. Я еду с тобой, – отрезала она. – Кстати, о свежей еде и вине: как долго мы собираемся пробыть в усадьбе?
Я не мог толком на это ответить. Кроме общих соображений безопасности, я хотел оказаться подальше от суматохи Торонто и от охотников из прессы. Мог ли я себе это позволить – могло выясниться только после телефонного звонка, который мне предстояло сделать.
– А на сколько бы ты хотела остаться? – спросил я Джоанну.
– Можно попробовать неделю, – мягко сказала она, поразмыслив не долее мига. – Я завтра позвоню к себе на факультет и попрошу о кратком отпуске – по срочным семейным делам. Это ведь более или менее правда.
– А мы с тобой… семья, Джоанна?
Она грустно улыбнулась.
– На это я не знаю ответа, Адик. Я не знаю
По крайней мере смеяться по-человечески я не разучился.
– Прошу прощения, профессор. Но кто тут кого соблазнил?
Она смиренно опустила глаза.
– Хорошо, признаюсь. Ты был неотразим. – Она снова помрачнела. – Но ты так сильно изменился за годы нашей разлуки. Я успела это почувствовать даже за короткое время нашей новой
встречи. То, что ты рассказывав… – Глаза ее потемнели. – Ты стал более волевым, более нетерпимым, менее ранимым. Может, это и хорошо.
Но в голосе ее не звучало убеждения.
– Я думаю, что стал еще и намного мудрее, чем был, когда бросил тебя. Тогда я совершил свою самую большую ошибку. Но я был так ошарашен происшедшим! И я не хотел твоей жалости. Она вдобавок ко всему остальному…
– Да не жалость я тогда к тебе чувствовала! Это была любовь.
Я должен был задать этот вопрос.
– А что ты чувствуешь ко мне сейчас?
– Я не знаю.
Джоанна смотрела мимо меня.
– Я люблю тебя. Тогда я был в отчаянии и не поверил тебе и поступил глупо и трусливо. Я хотел бы начать все сначала. Конечно, это чертово синее тело…
– Не в нем дело, Адик. Это мелочь, она преходяща.
– А
Кажется, она глубоко вдохнула, прежде чем выпалить мучивший ее вопрос:
– Меня очень обеспокоили твои слова, что ты убил халукского полуклона с превеликим удовольствием. Это ведь не была самозащита. Ты в самом деле имел в виду то, что сказал?
– Да.
– Ты не расскажешь мне об этом?
– Я бы лучше не стал. – Я ненавидел комментировать свои действия.
