– Это не пустое любопытство. Я пытаюсь понять. Понять, что происходит в голове убийцы?..
– Ладно. – Я заговорил спокойно и медленно. А халукоидные черты лица послужили отличной маской, за которой удобно прятать эмоции. – Я пришел в себя в комнате вроде больничной палаты в башне Макферсона. Со мной какое-то время занимались халукские медики, потом они ушли. Я не сразу понял, что мое тело изменилось. Когда я обнаружил наконец, что со мной сделали и увидел на соседней кровати бессознательного полуклона, я понял, что халуки задумали большую подлость. Я даже знал, зачем меня оставили в живых. Меня собирались принудить обучать своего двойника, наставляя его в роли
Джоанна медленно кивнула – без комментариев.
– Это была не месть, Джоанна, – сказал я – и тут же усомнился в своих словах. – Это была смертельная битва. Акт войны с врагом, который собирался использовать мою личность для того, чтобы вредить человечеству.
– Но войны ведь на самом деле нет!
– Халукский Великий Проект – то же самое, что война. А полуклонирование – их оружие. У меня было право и обязанность испортить это оружие, чтобы его не использовали потом против нас. Лже-Адик не имел права существовать, как не имеет его бешеная собака. Я никоим образом не мог излечить полуклона от его… состояния. Все, что я мог сделать, – это воспрепятствовать использованию его во вред Содружеству Человечества.
– Ты убил его за то, что он украл твою личность, – мягко подытожила Джоанна, – и за то, что он собирался проникнуть в «Оплот». А вовсе не потому, что ты думал о человечестве и о том, что полуклон кому-то повредит.
– Согласен, эти причины на меня тоже влияли. Но не только они. Ты не знаешь халуков, как знаю их я. Я знаю, на какие мерзости они способны. И что они собираются делать. И ты неправильно представляешь себе мое отношение к «Оплоту». Я не люблю концерн и не посвящаю ему свою жизнь, как это делает Ева. И уж тем более я никогда не стал бы за него убивать.
Но моя мотивация не столь угнетала Джоанну, как мой настрой.
– Когда ты убил полуклона, ты хоть на миг почувствовал раскаяние? – спросила она почти отчаянно.
Я знал, какого она ждет ответа, но не мог ей соврать. Она имела право знать правду.
– Единственное, что я чувствовал, – это отвращение, – честно сказал я. – И сожаление, что убийство необходимо. Но я ни на миг не чувствовал, что поступаю дурно, и уж тем более не раскаивался. Я тогда не жалел и сейчас не жалею. Помнишь, я рассказывал тебе и остальным о двух сотнях полуклонов в секретной лаборатории на Дагасатте? Я сознательно убил их, потому что в тот момент это казалось правильным решением. Потом мне несколько лет снились кошмары, и возможно, мне еще предстоит видеть во сне лже- Адика, когда мои мозги окончательно причислят инцидент к разряду прошлого. Но я убил его, потому что должен был так поступить, Джоанна. Если ты не можешь заставить себя это принять…
Она подняла руку и погладила меня по синей щеке. В глазах ее стояли слезы.
– Я попробую. Сделаю все, что могу, чтобы попытаться понять. Когда я увидела, что халуки с тобой сделали – твое бедное лицо, потерянную улыбку, которую я так любила, все твое тело, – мне стало
Да, трудно любить и легко жалеть.
– Ладно, оставим эту тему, – сказал я. – Просто подумай о моем предложении – хотя бы в течение этой недели. Пожалуйста, Джоанна.
– Хорошо. – Она отстранилась и попыталась улыбнуться. – А пока займусь-ка я исконным ремеслом женщин – шоппингом.
Джоанна ушла в терминал, а я отправился в спальню хоппера, чтобы сделать первый звонок. Я запрограммировал телефон идентифицировать меня по настоящему имени и оставил видеофункцию включенной, после чего набрал номер своего старого приятеля и политического антагониста Геральдо Гонсалеса, единственного делегата от реверсионистской партии. Наша беседа была короткой – с традиционной вводной частью, которую он выдержал при виде моего лица.
– Джерри, это Адик.
– Иисусе!.. Ох, парень! Я смотрел в новостях твою конференцию. Меня чуть удар не хватил. А потом – представление в Совете…
– Ч то ты о нем думаешь? Внушал ли я доверие?
– Уж кто-кто, а я тут же тебе поверил. И знаешь, почему? Шпион едва ли не первым делом после своего возвращения из Стрельца пресек финансовую поддержку нашей партии! Мы с тобой, конечно, никогда не могли сойтись насчет политической стратегии, но я не мог поверить, чтобы ты так просто взял и бросил нас без объяснений. А эта задница, твой двойник, наотрез отказался встречаться со мной лично. Все, чем он обосновал свое действие, – это что душа у него внезапно переменилась.
– Говоря метафорически, так оно и было.
– Так это был халукский негодяй! Ты намерен поймать его?
– Полуклон неожиданно пропал, – сказал я, намеренно не поправляя его ошибку. – Одному Богу ведомо, в каком состоянии он оставил мои финансовые дела, но все равно обещаю тебе, что финансирование реверсионистов будет возобновлено как можно скорее. Кроме того, я прослежу, чтобы ты получил щедрую компенсацию непосредственно от «Оплота».
– Спасибо… Адик.
Все-таки он чувствовал себя неуютно, беседуя с носителем такой синей рожи. Что же, я его не винил.
– Я снова в правлении «Оплота», – сообщил я, – и меня избрали президентом. С помощью МКРС мы отлавливаем халукских полуклонов и раскроем список их имен и занимаемых должностей по возможности быстро. Я намереваюсь непременно доказать, что Слуга Слуг – подлый дерьмовый лжец.
