дверцу машины.
– Ланс, нет! – воскликнула она. – Кожаные сиденья! Я же мокрая и грязная!
– Вы важнее какой-то там машины, – проворчал Байрон. Странно, что она вообще про сиденья подумала. Неужели у всех в этом мире неправильно расставлены приоритеты? Он усадил ее на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу, невзирая на глупые протесты. Сам он обошел машину и сел в кресло водителя. Смахнул рукой капли с лица и незаметно прижал бородку – как бы не отклеилась! Парик был хорошим – ему никакой дождь был не страшен.
Он нагнулся и взглянул на колени Эйми.
– Сильно поранились?
– Да нет. – Она отстранилась от него. – Со мной все будет в порядке.
Байрон бросил на нее взгляд, полный отчаяния и раздражения. Сегодня он дважды проявил сострадание к ближнему и дважды получил отпор. Зачем вообще проявлять участие? Все равно никто не оценит. Выпрямившись, он отстранился от нее.
– Почему вы не пришли к рынку?
– Извините, я опоздала. – Она прикусила нижнюю губу, и он заметил, что губы у нее бантиком. Он знавал женщин, которые платили пластическим хирургам бешеные деньги, чтобы иметь такие губки. Ей явно это было не нужно.
– Что случилось?
– Я… я заблудилась.
– Заблудились? – Он недоверчиво уставился на нее. – В Густавии?
Она кивнула и потупила взор, опустив длинные мокрые ресницы. Байрон задумчиво прищурил глаза. Может, она испытывает не страх, а чувство вины? Но почему? В чем она провинилась?
Дождь уже не барабанил по крыше. Он перестал так же внезапно, как и начался. Через мгновение опять появится солнце, и весь остров засверкает.
Он вздохнул.
– Так как вы пока не можете ходить, я сам куплю продукты. А вы подождете в машине.
– Я могу ходить, – возразила она.
Он нахмурился. С виду она такая скромница, но упрямства ей не занимать. Он вспомнил, как она танцевала на кухне, и подумал: а что, если ее робость напускная? Представив, как она танцует, он ощутил легкий прилив возбуждения и нахмурился.
– Вам нельзя в таком виде являться в магазин, – заявил он. – Вы же вся в крови. Скажите мне, что нужно купить?
Она покорно опустила плечи:
– Ну хорошо. Я составлю список.
Она огляделась, ища бумагу и ручку. Наконец заметила встроенный секретер и хотела его открыть.
– Не надо. – Он прикоснулся к ее руке. Она тотчас же отдернула руку, но он успел отметить, какая у нее гладкая кожа. Интересно, у нее все тело такое же шелковистое? Ладно, хватит думать об этом. – Просто скажите мне, что нужно. Я запомню.
– Но нужно так много всего, – произнесла она с отчаянием. – И вообще, когда я иду за продуктами, то никогда не знаю, что нужно, пока не увижу, что есть на прилавке. Я даже не знаю, какие тут продаются консервы. Раньше я ходила за покупками только дома.
– Тогда поступим так. – Он завел машину и поехал разыскивать парковочное место поближе к рынку. – Скажите мне, что бы вы купили, если бы были дома. А я постараюсь все сделать правильно.
– Ладно. – Лоб ее прочертила сосредоточенная морщинка, и она начала перечислять продукты.
Он внимательно слушал. Она уже не так нервничала и заметно оживилась.
– Ой! – вдруг воскликнула она. – Скажите, мистер Гаспар любит сладкое?
– Очень любит.
Заметив, что от тротуара отъехала машина, Байрон быстро занял освободившееся место.
– Тогда посмотрите, нет ли у них киви и ягод. Я сделаю на десерт крем-брюле. У него потекли слюнки.
– Хорошо. Все?
– Дайте подумать. – Она забавно нахмурилась. – Это так сложно: обычно ко мне приходят мысли, когда я гуляю по торговым рядам.
Похоже, кулинария была ее страстью. «Интересно, в постели она такая же страстная?» – подумал Байрон. Впрочем, этого он никогда не узнает. Во-первых, она его домработница, а он был против связей со слугами. Во-вторых, если ее застенчивость не притворная, она наверняка упадет в обморок, когда он начнет ее домогаться. А в-третьих, даже если удастся заставить ее побороть страх, в самый разгар ласк у него может отклеиться бородка или соскочить парик.
Кроме того, есть что-то непорядочное в том, чтобы крутить роман с женщиной под чужим именем.
Эта мысль заставила Байрона задуматься.
Может, он всю свою жизнь притворялся кем-то, кем он на самом деле не является?
Играя Бофорта и Гаспара, он совсем запутался. Он сам уже не знал, кто он на самом деле.
Она вздохнула.
– Если вы увидите что-то, что понравится мистеру Гаспару, берите. А я потом придумаю, что с этим делать.
– Не волнуйтесь, я все сделаю как надо. А вы пока подождите здесь. Когда я закончу покупки, мы заедем за вашими вещами.
Ее лицо приняло какое-то виноватое выражение.
– Не стоит.
Он вскинул брови:
– Вы что, не хотите забрать вашу одежду?
– Я… я сама завтра ее заберу.
– А до этого вы что будете носить? Та одежда, которая на вас сейчас, грязная и мокрая.
– Я ее выстираю.
– Но зачем? На то, чтобы заехать за вашими вещами, уйдет совсем немного времени.
– Да потому, что… мое колено! – Эйми обхватила колено руками и подняла на него умоляющий взор. Только бы он ей поверил! – Оно болит все сильнее. Думаю, вы были правы. Я не могу ходить.
Он прищурился:
– Я могу сам упаковать ваши вещи.
– Нет-нет, не надо! Давайте лучше вернемся в форт после того, как вы сделаете покупки.
– Вы правда этого хотите?
– Да. Спасибо. – Она облегченно расслабила плечи.
Байрон вышел из машины и направился к бакалейной лавке. Злость его все усиливалась. Эта женщина говорит ему не всю правду. Может, она догадалась, кто он, и хочет сделать несколько фото, чтобы потом продать их таблоидам? Неужели кто-то пронюхал, где он скрывается? А он-то так тщательно заметал следы!
А может, Байрон стал таким циником, что ему повсюду мерещатся лжецы и авантюристы? Больше всего его тревожило то, что Эйми такая милая. Не может она быть такой прелестью! Тут что-то не то.
Он никак не мог понять, в чем ее подозревает. И это приводило его в еще большую ярость.
Глава 5
Новое всегда непривычно.
Когда они наконец добрались до форта, Эйми испытала несказанное облегчение. Всю дорогу обратно Ланс злился, отчего короткий путь показался ей нескончаемым. Но вот они свернули в подъездную аллею, проехали внушительный портик, которым были отмечены парадные ворота. Лишь фасад с колоннами придавал форту некое сходство с резиденцией – очень большой, внушающей трепет резиденцией. Дорожка вела к самому дальнему краю здания, где среди груды развалин и сваленных в кучу строительных материалов был расположен временный металлический навес для автомобилей.
Под ним Ланс и припарковался, резко надавив на тормоз.
