Слишком идеально

– «Касабланка», – не задумываясь, ответил он.

– Согласна, – сказала она. – Но почему?

– Что значит «почему»? Без комментариев. Это лучший фильм из всего, что было снято.

– Да, но почему он вам нравится? Ведь люди могут любить один и тот же фильм по разным причинам.

– Хорошо, дайте подумать… Ага, понял: Хэмфри Богарт. Он постоянно в центре вечеринок, но совершенно одинок.

Веселье среди людских страданий вызывает у него отвращение, но он все равно участвует в этом веселье. И это тоже ему отвратительно.

Этот ответ ее удивил.

– Вам что, тоже приходилось чувствовать себя подобным образом?

Он долго молчал.

– Скажем так: я знаю, что такое одиночество в толпе. А теперь вы скажите, почему «Касабланка» ваше любимое старое кино.

– Ингрид Бергман, – вздохнула Эйми. – У меня наворачиваются слезы на глаза всякий раз, когда ей приходится выбирать между тем, что она хочет сделать, и тем, что должна. Это так печально.

– И очень показательно, – заметил он.

– Что вы имеете в виду?

– Вам ведь тоже пришлось отказаться от планов снимать квартиру с подругами, когда вы закончили колледж, потому что нужно было ухаживать за больной бабушкой.

– Правда, – согласилась Эйми. – А какой ваш любимый новый фильм?

– «Суперсемейка», – ответил Гай без колебаний, как и в прошлый раз.

– Правда? Но это же мультик! – Эйми захлопала глазами. – Почему вдруг «Суперсемейка»?

– Как почему? – рассмеялся он. С каждым вечером Гай смеялся все чаще и все раскованнее. – Мисс Эластика такая крутая! Наверно, в постели ей нет равных.

Эйми смущенно хихикнула, прикрыв рот салфеткой.

– Просто ушам своим не верю! Она же рисованный мультяшный персонаж!

– Ну и что с того? Все равно она крутая.

Она бросила в камеру взгляд, полный упрека, но из-за смешливых огоньков в глазах этот взгляд не произвел на собеседника должного впечатления.

– А теперь назовите настоящую причину, почему это ваш любимый новый фильм.

– Знаете, я об этом как-то не задумывался. Наверно, потому, что нам показывают семейную пару супергероев. Естественно, от них ждут большего, чем от обыкновенных людей, но для них самих на первом месте все-таки стоит их брак и дети. Я знаю многих родителей, в том числе и моих собственных, которым есть чему поучиться у героев этого мультфильма. Ну а какой ваш любимый новый фильм?

– «Влюбленный Шекспир», – вздохнула она.

– Почему?

– Как почему? Джозеф Файнс такой крутой!

– Самоуверенный нахал. Ладно, а теперь серьезно.

– Ой, даже не знаю, с чего начать. Думаю, главное – это все же Виола. Та сцена, когда она стоит у окна и говорит, что если бы ей приснился сон, что она играет на сцене, то она бы никогда не просыпалась.

– В итоге она все же отказалась от своей мечты, выбрав дочерний долг, – заметил Гай. – Похоже, я чувствую, на что направлен этот опрос.

– Вы думаете, что я начала эту игру, чтобы побольше о вас узнать, – рассмеялась Эйми.

– Ну и что же вы узнали?

– Только то, что знала и прежде, – ответила она. Единственное, что она узнала, так это то, что ей очень нравится Гай Гаспар, – наверно, даже больше, чем он нравится самому себе.

Уже лежа в постели, она поняла, что не дает ей покоя. Каждый день Гай засыпал Эйми комплиментами по поводу ее внешности, помогал видеть себя привлекательной. Она тоже хотела помочь ему полюбить себя самого.

Эйми села в постели и открыла ноутбук. Отгороженная от всего мира москитной сеткой, она начала набирать на клавиатуре посетившие ее мысли, чтобы потом отослать их подругам. Луна уже завершала свой путь по небосклону, близился рассвет. Эйми отослала почту. Ответы она ожидала получить только завтра. Но Кристин уже вернулась в Остин и только-только пришла домой после долгого дежурства в службе «Скорой помощи».

Она ответила сразу же:

Эйми, ты что, влюбилась?

Эйми это послание ошарашило. Некоторое время она, глазам своим не веря, смотрела на слова, пытаясь собраться с мыслями. Наконец дрожащими пальцами начала печатать ответ:

Вовсе нет! Хотя, должна признаться, как человек он мне очень интересен. Он умен, с чувством юмора, но до того печален, что у меня сердце сжимается. Я очень хочу достучаться до него, но это – простое участие, а не любовь.

Кристин: Конечно, в какой-то степени это участие. Это так тебе свойственно! И если кто-то способен заставить этого человека раскрыться и излечить его душевную боль, так это ты. Но мне кажется, что помимо участия тут кроется еще что-то. Скажи, он привлекает тебя в физическом плане?

Эйми: Кристин, я его ни разу не видела! Мы с ним не встречаемся, просто разговариваем, вот и все. Именно поэтому мне с ним так комфортно. Когда мы ужинаем вместе, мне не приходится постоянно думать, захочет ли он поцеловать меня на прощание, или, может, не станет ограничиваться поцелуем. Мы просто друзья. И точка.

Кристин: Ну и? Разве тебе не интересно, как он выглядит? Разве ты не представляешь себе, каким будет его поцелуй?

Эйми покраснела. Как и любой женщине, ей случалось мечтать о возлюбленном, но объектом ее фантазий всегда был какой-нибудь мужчина без лица и без имени, таинственный незнакомец. Неужели Гай, человек, не имеющий лица, стал объектом ее фантазий? Ощущая легкий трепет, она напечатала:

Да, мне действительно интересно, как он выглядит. Может, поэтому я не хочу встречаться с ним с глазу на глаз.

Кристин: А может, ты должна с ним встретиться?

Дрожь опускалась все ниже. Эйми ощутила неуютное чувство беспокойства где-то в области живота. Склонившись над клавиатурой, она напечатала:

Может быть, но только как подруга, без всяких романтических претензий.

Кристин: Но почему? Ты боишься, что он окажется уродом?

Эйми: Нет. Даже если бы он был мне интересен не просто как друг, а как мужчина, его внешность не имела бы для меня никакого значения. Да и что в нем может быть такого ужасного? Может, он неправильно сложен? Или покрыт рубцами? А может, половину его лица занимает родимое пятно?

В детстве я знала одну девочку, у которой была огромная красная родинка возле рта. Из-за этого она так смешно разговаривала! В первом классе многие дети ее просто боялись. Над ней издевались даже больше, чем надо мной. Но она была такая смешная и общительная, что очень скоро со всеми подружилась.

Затем мы перешли в среднюю школу, и история повторилась. Я поняла, что когда люди видят ее в первый раз, они обращают внимание только на ее родинку и на изуродованную губу. А потом, когда привыкнут, уже не замечают этого. По-моему, и с Гаем будет то же самое. Может, сначала я и замечу его уродство, в чем бы оно ни заключалось, а потом привыкну.

Кристин: Тогда почему же ты не хочешь с ним встретиться?

Эйми: Да потому, что пока меня вполне устраивает положение вещей. Он единственный мужчина, с кем я чувствую себя свободно, и я не хочу ничего портить.

Кристин: Представляешь, насколько свободнее ты бы себя с ним чувствовала, если бы вы общались с глазу на глаз?