– Прекрасно, Жанна Петровна.
– Значит, все в порядке. Вы одна приедете?
– Если можно, с подругой.
– Приходите с подругой, буду рада! Если я верно поняла Киру, вы хотите что-то узнать о Евгении Митрофановне?
– Да.
– Вы интересуетесь ею как ветераном войны?
– Ну… вообще всем, и этим тоже… – несколько растерялась Даша.
– Чудесно. Наконец-то кто-то вспомнил о Женечке! Такой чудесный человек! Так я вас жду завтра! Всего наилучшего!
– Ну, все в порядке? '- спросила Кира Викторовна, когда Даша повесила трубку.
– Да, спасибо вам большое!
– Вот что, девочки я помню, Жанна Петровна была большой сластеной. Так вы уж не сочтите за труд, передайте ей от меня коробку конфет, – она вытащила из кухонного шкафа большую коробку шоколада, разрисованную пестрыми бабочками. – Передадите?
– Конечно! Мы и сами ей что-нибудь сладкое купим, торт какой-нибудь! – воскликнула Оля.
– Правильно, – улыбнулась Кира Викторовна. – Думаю, в такой душевной обстановке, за чаем с тортом и конфетами, она вам все, что знает, выложит.
– Очень, очень вам благодарны, – прижала руку к сердцу Даша.
– Да не за что. Только, чур, если что-то интересное узнаете, позвоните, ладно? А то любопытно все- таки, как-никак мы с тобой, Даша, сонаследницы и еще большой вопрос, кто унаследовал больше.
И она весело рассмеялась.
– Как она тебе? – спросила Оля, когда девочки вышли на улицу.
– По-моему, нормальная тетка.
– Мне тоже она понравилась. Другая могла бы послать нас куда подальше, а эта все-таки какую-то наводку дала. Мало ли, вдруг эта Жанна Петровна что-то интересное нам расскажет. Как ты думаешь, это не пустой номер?
– Мне кажется, нет, не пустой. Я почти уверена, что какую-то ниточку мы все-таки там уцепим. – Хорошо бы, а то глупость какая-то получается…
– Да уж.
Глава VII. Любительница поэзии
– Девочки, милые, заходите, милости прошу, я вас ждала, – рассыпалась в любезностях пожилая дама. – Какие вы красивые, просто загляденье! Такие современные и в то же время совершенно не вульгарные, прелестные! Вы сестры?
– Нет, мы подруги, – объяснила Оля, немного оглушенная такими бурными речами. – Здравствуйте, Жанна Петровна. Меня зовут Оля, а вот это Даша.
– Ах Ольга, я тебя любил, тебе единой посвятил!… А Дарья – какое дивное имя! Вот не могу, правда, вспомнить ни одной поэтической строки… Впрочем, это неважно.
– Жанна Петровна, мы вам тут торт принесли, с орехами. Мы знаем, что вы любите сладкое…
– Торт? С орехами? Просто восторг! Замечательно, сейчас мы с вами будем пить чай и говорить, говорить…
– А вот тут Кира Викторовна просила вам передать…
– Кирочка? Боже, что это?
– Конфеты.
– Ах, какая прелесть! Но что же вы стоите, проходите в комнату, я сию минуту поставлю чай!
Говорливая дама провела девочек в отнюдь не блещущую чистотой и порядком комнату.
– Садитесь, садитесь за стол, мои красавицы, я мигом!
– Боюсь, она нас заговорит насмерть, а толку будет мало,- прошептала Оля.
– Похоже на то, – шепнула в ответ Даша. – Но раз уж пришли…
Вскоре в комнату вплыла хозяйка дома с большим подносом, на котором красовались пестрые чашки, заварной чайник и сахарница.
– Жанна Петровна, давайте я вам помогу, – вызвалась Даша.
– Нет, нет, я сама!
Наконец они уселись за стол. Жанна Петровна попробовала кусочек принесенного девочками торта и восторженно закатила глаза.
– Божественно! Просто божественно! Давно ничего подобного не пробовала. Восторг!- Да, ничего, – промямлила Оля.
– Жанна Петровна, вы извините нас, – решительно начала Даша, – но вы не расскажете нам о Евгении Митрофановне? Говорят, у нее была трудная жизнь…
– О да, у Женечки была трудная жизнь, это верно, впрочем, я не знаю человека, у которого в те годы была бы легкая жизнь… Даже в самых благополучных, казалось бы, семьях в любой момент могла произойти трагедия. Ночные аресты, постоянный страх… Женечкин отец не вынес и покончил с собой. Он был детский врач, его обвинили в том, что он отравил дочку одного важного лица. Бред, чистейшей воды бред, но Женечкин отец предпочел уйти из жизни сам, не дожидаясь ареста… По крайней мере его близких не объявили членами семьи врага народа, как это было принято в те годы, и даже в газетах напечатали о его трагической гибели. Это все представили как несчастный случай, ведь он выбросился из окна. А Женечка была красавица, настоящая красавица, от которой трудно отвести взгляд. Я видела ее фотографии тех лет. За ней многие ухаживали, но она не хотела выходить замуж и, когда началась война, сразу же ушла на фронт. Она училась в медицинском и, конечно, на фронте работала в госпитале… Там и встретила свою 'любовь, молодого красавца летчика. Очень типичная по тем временам история. Они поженились. Валентин вернулся на фронт и был на удивление удачлив. Войну закончил Героем Советского Союза. У них родился ребенок, девочка, Лизонька. А потом… Валентина вдруг арестовали по чьему-то ложному доносу, у Женечки отобрали квартиру, она с Лизонькой уехала из Москвы, и там в какой-то глуши Лизонька умерла от крупозного воспаления легких…
Девочки слушали, затаив дыхание. А Жанна Петровна вдруг как-то странно закатила глаза и начала декламировать:
В голубой далекой спаленке
Твой ребенок опочил.
Тихо вылез карлик маленький
И часы остановил.
Все как было. Только странная
Воцарилась тишина.
И в окне твоем – туманная
Только улица страшна.
Словно что-то недосказано,
Что всегда звучит, всегда…
Нить какая-то развязана,
Сочетавшая года.
– Ох, старость не радость, я забыла как дальше…
– А дальше вот, – воскликнула Даша.
И прошла ты сонно-белая,
