взгляд.
Инносенс положила трубку. Плечи ее на секунду безвольно опустились. Затем она взяла себя в руки и выпрямилась. Она подняла глаза на Лейси, и чувствовалось, что ей надо собраться с силами, чтобы вернуться к прерванному разговору.
– Простите. Привезли нового тяжелораненого и готовят на операцию. Вы говорили…
– Зачем Джонни связывают, как зверя?
Инносенс подняла очки на ободок, скрепляющий волосы, и потерла виски. Круги у нее под глазами были темнее ее карих глаз. Она облокотилась о стол. Голос ее сейчас звучал не так официально, как раньше.
– Так он не сможет причинить себе боль, миссис Дуглас.
– Мне не по душе эта толстая сиделка, Ольга.
– Мисс Мартинес порой бывает грубовата, что правда, то правда, но она работает здесь уже двадцать лет. С пациентами с головными травмами иногда приходится быть построже.
– Она подлая.
– Не могли бы вы уточнить, миссис Дуглас?
– Нет, не могу. Просто я знаю, что такое подлость. Я выросла в подлом мире.
– Я тоже. И Ольга. – Голос ее вдруг стал теплее, усталый взгляд более понимающим и заинтересованным. Доктор Лескуер попыталась изобразить на своем лице некое подобие улыбки, беря с полки пухлую историю болезни Миднайта. – Я помню, как вы просиживали с ним дни и ночи, когда он был в коме. Вы так о нем заботились.
Лейси сцепила руки и опустила глаза на колени.
– Вы преувеличиваете.
– Мне мистер Миднайт тоже не безразличен, миссис Дуглас. Мне бы очень хотелось, чтоб вы и впредь оставались с ним – хотя бы еще несколько дней. Он только на вас реагирует.
– Вы хотите сказать, что я довожу его до белого каления.
– Что правда, то правда – вы пробуждаете в нем агрессивные эмоции, но в таких случаях это дело обычное. Сегодня во время обхода он только о вас и говорил, и о вашем вчерашнем визите.
– То есть он рвал и метал? Не сомневаюсь, он проявлял враждебность по отношению ко мне.
– Дело не в этом. Главное – он вообще впервые заговорил со мной. Вы бы посмотрели на него. Речь у него восстановилась гораздо лучше, чем я предполагала. В нем так и кипела страсть, он даже был красноречив…
– Могу себе представить.
– Он настойчиво спрашивал, почему вашей фотографии нет на доске. Пришлось сказать, что ее не нашлось среди его бумаг. И в альбомах. Он так живо реагировал на мои вопросы, вообще на все. Впервые я твердо поняла, что он полностью выздоровеет. Сейчас его интересует, кто он такой, кто вы, почему вы вызываете у него такие бурные чувства. Но на все эти вопросы можете ответить ему только вы, и никто другой.
В душе Лейси шевельнулся ледяной ужас, когда она вспомнила тот страшный пожар: как не могли они понять и утешить друг друга после него. А потом она вспомнила и тот ужасный день, который она провела с ним, долгие годы горького одиночества… и Джо.
– Первая встреча оказалась неудачной, – заметила Лейси, – мне… мне не хотелось бы еще раз через это пройти.
– Я вас об этом не прошу. – Раздались гудки вызова, но она нажала на кнопку и отключила их.
– Если вам надо идти… – поспешно бросила Лейси.
– Нет… – Инносенс пристально посмотрела в глаза Лейси. – Вы больше всех можете помочь ему.
Лейси смотрела куда-то мимо врача.
– На самом деле у меня есть и свои планы. Я и так здесь задержалась чересчур надолго.
– Простите меня за то, что я давлю на вас, но мистер Миднайт – это первый небезразличный мне пациент после… после очень близкого мне человека… – Инносенс остановилась. – Мне бы страшно не хотелось терять Джонни Миднайта. Видите ли, до вашего прихода глаза его по большей части были мертвы и пусты, словно в покинутом доме.
– Понятно, теперь они ожили и горят ненавистью – ненавистью ко мне.
– Но не мертвы. Поверьте, миссис Дуглас, нет ничего важнее, чем почувствовать снова жизнь… после того… что с ним произошло. Вы вернули ему жизнь.
Лейси, не слушая, подошла к окну и тупо уставилась в него. Внизу по улице полз трамвай.
Реальный мир был где-то далеко-далеко. Там внизу простирался Сан-Франциско, копошащийся в ночи, как живое опасное существо. Где-то там, в пульсирующей тьме, ждал своего часа готовый к убийству Коул, забившийся в свою берлогу. Готовый к убийству ее, Лейси, и Джо, и, как знать, может, и Джонни.
Лейси вспомнила жутковатую машину с темными стеклами, преследующую ее и Джо, когда они ехали на лимузине в аэропорт. Она попросила шофера отделаться от нее, что он и сделал. А потом ей позвонили, ровно через час после того, как Джонни привезли в клинику. Испугавшись, что он умирает, она бросилась к нему.
Она не думала, что придется остаться надолго, но Джонни был в таком состоянии, что у нее не хватило духу уйти. Тянулись недели, и она решила переехать куда-нибудь из отеля. Колин предложила открыть особняк Дугласов, чтобы они с Джо могли перебраться туда. Но Лейси предпочла опустевшие комнаты для прислуги у Дж. К. на первом этаже его дома на Телеграфном Холме, потому что они были не такие огромные и она чувствовала себя в большей безопасности, так как сам Дж. К. жил там же. К тому же он нанял для нее телохранителя Бурна, чтобы тот охранял их с Джо во время его отсутствия. Лейси даже устроила Джо в ту же школу, в которую ходила Хитер, дочь Дж. К. Она познакомилась с подружкой Дж. К. Хани и ее пасынком Марио. Она уже успела привыкнуть к Телеграфному Холму, словно жила здесь испокон веку, Джо тоже, а уж он не так легко привыкал к новым людям и новым местам.
Только ничего хорошего в этом не было: что толку чувствовать свою принадлежность к чему-то, когда ничего такого на самом деле нет и ни к чему ты не принадлежишь. Когда реальный мир где-то далеко- далеко. Затаился и ждет. Что бы она ни придумывала, проблемы оставались проблемами и никуда не девались. Хотя она не чувствовала, что кто-то упорно идет по ее следам, как это было после смерти Сэма.
Но Колин и Дж. К. все время говорили ей, что, пока Коул на свободе, он ее не оставит в покое. Полиция, однако, на все эти доводы не реагировала и охранять ее отказывалась.
Оставаться было нельзя.
Лейси провела пальцами по холодному стеклу.
Ну, раз Джонни пошел на поправку, пора убираться из города.
Инносенс поднялась из-за стола и подошла к ней.
– Какой огромный город там, за окном, – целый мир. – В ее мягком голосе чувствовалась боль, в карих глазах сквозила печаль. – Но от него не спрячешься, Лейси, и не сбежишь.
– Я… я хочу хотя бы попробовать. – У Лейси встал комок в горле.
– За ошибки дорого приходится платить.
– Вот я и стараюсь поменьше их делать. – Лейси взяла свою сумочку и двинулась к двери. – Позаботьтесь о Джонни, пожалуйста. В конце концов, это ваше дело, а не мое.
Снова раздался гудок вызова. Инносенс опять отключила его.
– Мистеру Миднайту очень повезло. Несмотря на тяжелые травмы, мозг у него не поврежден. Мне не раз доводилось видеть людей, которым приходилось ползать на четвереньках, прежде чем они научились ходить; они вынуждены были начинать с азов: завязывать шнурки на ботинках, делать узел на галстуке, нормально принимать пищу и одеваться. С ним все будет в порядке. И очень скоро – но было бы гораздо быстрее, если б вы остались.
– Послушайте. Я очень рада. Правда очень рада. Но…
– Вот что я еще хотела бы вам сказать. Я этого не говорила никому и не внесла это в историю болезни.
– Нет ничего такого, что могло бы убедить меня…
– В таком случае это не причинит вам боли. – Инносенс помолчала. – Еще до того, как к мистеру
