– Утром в день свадьбы ей было так плохо, что она с трудом доплелась до алтаря. А потом ей было так плохо во время приема, что Сэму пришлось отменить свадебное путешествие. Но разве можно ее винить? Кому нужен ребенок уличного подонка? Кому бы не хотелось выдать его за отпрыска сенатора? А она была не дура, медалистка – словом, звезда. Она сделала все, что могла. Ну, ты вроде и сам был юристом, что тебе объяснять. Ты и сейчас бы им был, не врежься на своей машине.
– Ах ты сукин…
Трубка молчала.
Черные глаза Миднайта уставились в одну точку. Голова раскалывалась. Стены комнаты то сходились, то расходились в такт бешеному биению пульса.
Он чувствовал, что сейчас взорвется.
Будто по-настоящему сходит с ума.
Джонни вырвал телефон из розетки и швырнул его на пол.
Он задыхался от бешенства и отчаяния. Неужели Лейси действительно так низко его ставила, что сознательно выдала его сына за сына Сэма?
Миднайту хотелось разнести комнату. Хотелось убить. Хотелось умереть.
Но сначала – увидеть Лейси.
Ночка выдалась не из приятных. Небо над далеким Оклендом вспыхивало жутковатой паутиной электрических разрядов. Такси, словно дикая кошка, неслось по темным безмолвным улицам. На вершине холма шоссе сверкало желтыми огоньками проносящихся машин.
Миднайт, облокотившись о приборную панель, повернулся к водителю.
– Десять баксов за скорость. Две сотни, если не повезет и нарвешься на штраф.
– Судя по тому, как ты кладешь на закон, ты либо юрист, либо коп. Впрочем, по тому, как ты соришь деньгами, ты скорее юрист, чем коп, потому что юристы гребут денег побольше, чем они.
Миднайт помахал двумя сотенными.
– Как ты угадал?
– В моем деле приходится сталкиваться с лучшими представителями рода человеческого.
– А в моем – с худшими.
Сигналя во всю силу, они проскочили на красный свет.
Миднайт оставил деньги на панели и откинулся на свое место, пристегнув ремни.
– Самое время, – бросил водитель. – Что у тебя с лицом?
– Ненадежный водитель.
– Так оно и выходит. Ваш брат живет по – быстрому. Умирает тоже.
– Это коли повезет.
Таксист хмыкнул, но Миднайт больше не обращал на него внимания. Из головы у него не выходил Джо. Одного имени было достаточно, чтоб в нем пробудилась ярость на все выходки Лейси. Неужели это правда? Неужели Лейси способна на такую подлость? Вчерашняя готовность простить ее и забыть брак с Сэмом испарилась.
Он вспомнил, как упорно меняла она тему разговора, стоило заикнуться о Джо, как начинала дергаться, когда речь заходила о нем.
Как называют женщину, которая скрывает такую тайну от мужчины?
Он и сам знал.
Это – женщина, что продает себя за деньги. Что пыталась продать и его самого – да еще человеку, которого он ненавидел больше всего, – лишь бы облегчить свою совесть. Женщина, которая умело пользовалась его слабостью, задабривая его и охмуряя. Которая воспользовалась его беспамятством и уязвимостью, чтобы приблизиться к нему и ударить ножом в спину. Таким женщинам доставляет удовольствие носить облегающие шелковые платья с незастегнугой верхней пуговичкой, чтоб его пробирало до печенок и тогда можно было брать его голыми руками. Это сучье племя позволяет целовать себя и обнимать, а потом ускользает, оставляя тебя в мучительных воспоминаниях, а потом и вовсе уходит из твоей жизни как ни в чем не бывало. Неужели такая остановится перед тем, чтобы выдать его сына за сына Дугласа?
Но в то же время он вспоминал этот ледяной шепот по телефону и тонкую руку в чёрной перчатке, сжимающую оптический прицел, и на ум ему приходило, что уже четверо отправились в мир иной.
Этот парень охотится за Лейси. Он убьет ее и, наверное, Джо – если Миднайт не сумеет остановить его.
Таксист затормозил у особняка Дж. К., и Миднайт заплатил ему, чтоб он подождал.
От отчаяния у Лейси перехватило дыхание. Она поставила телефон на стол около кожаного пиджака Миднайта. Плотнее закутавшись в красный шелковый халатик, она напомнила себе, что надо собирать вещи.
Но вместо этого тупо смотрела на телефон.
Лейси хотела попрощаться перед отъездом из Штатов с Колин, но, как обычно, вместо нее отвечал автомат. Кроме прощания ей хотелось хоть какой-то поддержки, особенно после этой жуткой сцены с Джонни.
Лейси подняла трубку и снова положила. Колин не было: вероятно, она готовилась к той большой роли, о которой говорила Лейси на похоронах.
Пальцы Лейси бессознательно гладили мягкую кожу пиджака. Опомнившись, она отдернула руку, словно обожглась. Ей до сих пор было не по себе при одном воспоминании об искаженном лице Миднайта, когда она вырвала свою руку. Ее не столько пугал убийца, неотступно следующий за ней, сколько мысль о том, что она больше никогда не увидит Джонни. Ну почему, почему это так мучает ее, если десять лет она твердит, что ненавидит его?
Да потому, что ни капли она его не ненавидела.
Все это стало ей ясно, как только она узнала, что он при смерти. Она туг же помчалась к нему.
Но она оставалась с ним в качестве сиделки до тех пор, пока он не пришел в себя. Одинокая слеза скатилась по ее щеке, когда она вспомнила бессильно распластавшееся на постели его некогда крупное, крепкое тело, эти бесчисленные жутковатые приспособления и всякие трубки, издающие отвратительные булькающие звуки, словно в них было больше жизни, чем в нем; как дни и ночи проводила она около него, молясь о том, чтобы он пришел в сознание и опять стал былым Джонни Миднайтом.
Последний месяц, когда он на глазах поправлялся и каждый день приносил новые радости, она вся трепетала от самых незначительных успехов, хотя находиться рядом с ним было для нее подлинной пыткой – так хотелось ей прикоснуться к нему, поцеловать его, улыбнуться… дать ему понять, как он ей дорог. Сделать еще больше. Забыть и простить. Быть ближе.
Снова любить. Жить одной с ним жизнью.
Но слишком хорошо она помнила, какие невыносимые мучения причинили они друг другу.
Лейси закрыла лицо руками и заплакала. Как тянули ее к себе его губы, руки, все его тело!.. Это на всю жизнь. Но если она позволит этим чувствам победить, у нее не будет сил уйти.
Погруженная в свои мысли, она автоматически достала следующую шелковую блузку и уложила в чемодан. Он умолял дать ему еще одну возможность – ласково, горячо, а потом яростно и настойчиво – всеми способами, против которых не могла бы устоять любящая женщина.
Лейси как будто снова видела его горящие глаза, буквально прожигающие ее, его сильные руки, прикасающиеся к ней так, что все ее тело готово было отдаться его ласкам, его губы…
Боже мой! Все сплелось в один клубок: желание, и отчаяние, и острое чувство потери. Ну сколько можно себя мучить? Неужели она и так не знала, что он будет думать о ней, когда к нему вернется вся память?
Она не спала с Сэмом.
И ни с кем другим. Но разве он ей поверит?
Только с Джонни – много, много лет тому назад.
Сколько бессонных ночей провела она в одиночестве, мечтая о мужской ласке, о любви? И не могла решиться искать ее в объятиях поклонников, которых было немало в ее светской жизни и которые время от времени давали ей понять, что готовы на все ради нее.
Однако ей были нужны не другие, а Джонни, и только Джонни.
