своих чувствах, зная, что слишком глубокая пропасть разделяет их. Но она, юная, избалованная, привыкшая, что исполняются любые ее желания и прихоти, молчать не захотела. И призналась родителям в любви к юному Гвидо, прося их о благословении. Но ее отец, герцог де Бурбон, человек монархических взглядов, гордый аристократ, категорически ей отказал. Молоденькую Габриэлу увезли в Париж, а Гвидо отказали от места. Бедный юноша, горячо влюбленный и не менее гордый, не вынес такого удара: вскоре он, написав прощальное письмо Габриэле, покончил с собой. Герцогиня хотела уйти в монастырь, но отец ей не позволил. Она обязана была вести светский образ жизни, выслушивать многочисленные предложения претендентов на ее руку, но категорически отказывалась выйти замуж, к чему ее усиленно склонял отец. Так прошло несколько лет. В то время мой дедушка Мачей пережил примерно то же самое. Служа в уланах, он познакомился на балу с некой молодой особой и полюбил ее. Она была дочкой простого гражданина и звали ее Стефанией.
Вальдемар посмотрел Стефе в глаза с улыбкой, не лишенной участия. Она вздрогнула и побледнела. Заметив это, Вальдемар деликатно взял ее за руку:
— Что с вами, пани Стефания?
Она высвободила руку и, погрузив лицо в желтые розы ответила:
— Нет, ничего… продолжайте…
— Теперь мы достигли самого грустного места этой истории. И, боюсь, есть в чем обвинить дедушку. Хоть он очень и любил свою Стеню…
— Стеню?!
— Так он сокращал ее имя, и в память об этом именно так вас и называет. Для нее это тоже было первой любовью. Она всей душой полюбила дедушку. Они обручились, но на дороге встала беда, стоглавый рок. Вот здесь как раз и есть вина дедушки. У него не хватило решимости побороть предрассудки, владевшие его семьей. Ему не позволили взять в жены ту, которая наиболее того заслуживала. Дедушка, правда, пытался преодолеть сопротивление родни, но быстро отступил. Ему пригрозили лишить его наследства и родительского благословения, и он не нашел смелости бороться до конца. Дедушка, крайне благородный и достойный уважения человек, всегда был слабоволен, легко поддавался чужому влиянию. Никогда он не мог сказать решительно: «Я этого хочу!». Вскоре дедушку отправили за границу, чтобы дать ему все забыть… Что за издевка судьбы! В Париже он познакомился с Габриэлой де Бурбон, и моя прабабушка, близко знакомая с герцогами, договорилась с отцом Габриэлы о браке их детей. Измученная жизнью, герцогиня поддалась воле отца. Свадьба состоялась в Риме… и молодая пара всю свою оставшуюся жизнь жалела о своем поступке. Они жили очень несчастливо. Оба жили лишь собственной тоской. До самой смерти бабушка любила только память о человеке, который погиб из-за нее, а дедушка сохранил любовь к той девушке и жалел, что не смог дать ей счастья. В семейной жизни их не было ни покоя, ни гармонии. Злой рок окутал их черной тучей, и в тени этой тучи они прожили всю оставшуюся жизнь. Впрочем, бабушка прожила недолго. Печаль, неотвязные тягостные воспоминания подточили ее и без того хрупкое здоровье. Вскоре она захворала чахоткой, и совсем молодой умерла на берегу Средиземного моря. Тогда дедушка передал глембовический майорат моему отцу, а сам поселился в Слодковцах, куда несколькими годами позднее привез овдовевшую тетю Идалию с малюткой Люцией.
Вальдемар замолк. Внезапно выпрямился, провел ладонью по лбу и вздохнул:
— Быть может, теперь она где-то на другой планете обрела покой, которого была здесь лишена…
— Вы ее помните? — тихо спросила Стефа.
— Помню немножко. Она была моей крестной матерью. Мне о ней много рассказывала бабушка Подгорецкая, которая ее очень любила.
Он внимательно посмотрел на Стефу, на ее влажные глаза, и сказал удивительно мягко:
— Я вас расстроил, правда? Вы грустны…
Стефа подняла на него глаза:
— Мне жаль людей, которые так страшно мучились, столько пережили…
— О да! Стоит сожалеть о несбывшихся надеждах и величайшем богатстве на свете — чувствах…
— Значит вы понимаете? — спросила Стефа.
Он нахмурился:
— А вы в этом сомневаетесь?
— Я думала, что… что в вашем кругу любовь не ценят и не считают ее богатством…
— Однако дедушка Мачей и бабушка ценили и понимали любовь.
— И оба своими руками убили ее, — сказала Стефа.
— Ну, это совсем другое. Им не хватило сил бороться за свою любовь.
Стефа всматривалась в его мужественное лицо.
Словно очнувшись, он посмотрел на девушку и усмехнулся:
— Вы меня боитесь? Неужели я такой страшный? Конечно, я могу быть страшен, но только не для вас. Вы меня слегка задели, спросив, способен ли я понять глубину чувств; отвечу вам откровенно: нет, я не способен был… но начинаю понимать.
Стефа встала и быстро сказала:
— Спасибо вам, но мы слишком долго просидели в этом… таинственном зале.
— Тогда, быть может, рукопожатие в знак благодарности? — протянул он руку.
Стефа подала ему свою. Он крепко сжал ее ладонь, склонился и прижался к ней горячими губами. Стефа окаменела, кровь бросилась ей в лицо, в голове зашумело. Поцелуй обжег ее.
Вырвав руку, она пошла к двери, убегая из этого зала.
Вальдемар медленно шел следом.
XIX
Гости собрались на террасе. Игра в теннис не удалась, и все рассуждали, чем бы еще заняться. Стефа и Вальдемар появились в самую пору: их отсутствие уже привлекло внимание. На желтые розы в руках Стефы все взглянули чуточку подозрительно.
— Где вы были? — спросил Трестка. — Панна Стефания выглядит как цветущая лужайка.
Она засмеялась:
— Красивые розы, правда? Вальдемар сказал:
— Мне припомнилась сказка о зачарованном королевском дворе: вы все выглядите, словно уснувшие в сонном царстве.
— А вы вторгаетесь словно триумфатор на колеснице, — прищурилась панна Рита.
— И даже пленница есть, — подхватил Трестка.
— Ага! Значит, ваше молчание при виде нас — символ почестей для триумфатора?
— О нет! Так далеко мы не зашли… по крайней мере я не зашла, — нервно засмеялась Рита.
— Вальдемар иронически усмехнулся:
— Я вижу, теннис вас не развеселил…
— Вы все уже играли? — спросила Стефа.
— Я не играл. Можно начать снова, — сказал Вилюсь Шелига.
— И я хочу с вами сыграть, — подбежала к Стефе Люция.
Вальдемар сказал Стефе:
— Вы, помнится, говорили, что не играете в теннис.
— Да что вы?! Панна Стефания играет мастерски!
— Прекрасно, пани Стефания, я поймал вас на лжи!
— Быть может, панна Стефания не хотела играть с вами одним? — вмешался Шелига.
— Ни то, ни другое, — сказала Стефа. — Играть в теннис я научилась лишь в Слодковцах, и тогда, когда вы предлагали сыграть, я и ракетку держать не умела.
— Ну, значит, вы еще новичок в игре! — воскликнул Трестка.
— Возможно. Это Люция мне льстит.
Все согласились сыграть еще одну партию.
— Вы позволите сыграть с вами? — спросил Вальдемар.
Стефа склонила голову.
Вилюсь Шелига поморщился. Рита прикусила губы.
Игроки заняли места — Стефа в паре с Вальдемаром, и панна Рита с Вилюсем. Майорат и Рита были
