эксперименту, нужно года полтора. Выходит книга, не такая, как предыдущая книга того же автора – первые отзывы всегда отрицательные. Проходит полтора-два года: «Ах, да это же золотой фонд нашей фантастики! Редкая удача писателя!» А следующая книга, которая опять не такая: «Полный отстой, самый большой провал!» Поговорите с писателями, которые издаются достаточно давно, они подтвердят. Эксперимент? новые приемы, формы, подача материала?! – год разгрома, потом год задумчивого молчания, и – «золотой фонд… а вот то, что они вчера написали – у-у-у…»
Осторожность – это опаска работы в новых областях. Попытка по-новому строить язык, речевые характеристики персонажей, новый антураж, новая структура текста и так далее. Это боязнь работать в разных жанрах, с разными методами; попытки изменить традиционные приемы, которыми ты пользовался в работе над «вчерашним» романом.
У осторожности есть целый ряд плюсов.
Если человек нашел свою нишу, где себя более или менее хорошо зарекомендовал (а мы говорим о людях, которые уже издаются и выпустили одну-две-три книги), то этой осторожностью он «вербует» себе круг читателей, которым нравится этот метод, это направление, этот антураж. Если я все время пишу зубодробительную космооперу, у нее есть поклонники, которые любят именно космооперу и не любят, скажем, хоррор или фэнтези. Они – мои читатели. Они видят, что уже третью книгу я работаю в их любимом направлении, рассказывают об этом своим друзьям, коллегам по увлечению. Они обязательно купят мою следующую книгу, и, возможно, со временем ее купит еще большее количество людей. Это несомненный плюс – привлечение постоянного читателя и расширение его контингента. Это стабильная аудитория. Это расслоение на четких любителей и не-любителей, поклонников и противников. Четко обозначенные противники – тоже хорошо. Черный пиар – тоже пиар. И когда на форуме или в журнальных статьях схлестываются «чистые» почитатели и недоброжелатели, это увеличивает рейтинг автора.
Мы говорим об интернет-форумах чаще потому, что имеем в виду не супер-популярного автора. А о таком чаще говорят именно в Интернете, чем пишут статьи в газетах и журналах. Говорить об авторах другого социального калибра – значит, приводить другие примеры.
Далее, из плюсов: это, естественно, ускоряет работу. Автор досконально обжил привычное пространство. Причем совершенно не обязательно писать сагу. Можно писать отдельные романы, циклы повестей, рассказы – не важно. Но приблизительно в одном направлении, в одном ключе. Я здесь кум королю: опробовал многое-всякое, наступил на ряд граблей, понял, что на них больше наступать нельзя. Я нашел любимые козыри, которые однозначно работают на интерес конкретного читателя. Я очень хорошо и уверенно себя здесь чувствую – это мое пространство, меня отсюда не вышибить. У меня есть своя экологическая ниша – а это, поверьте, тоже достаточно много значит. Опять же, закрепление «в формате», в определенной книжной серии, которая печатает книги именно такого направления: «Да, нам нужны „форматные“ авторы! Продолжайте в том же духе, мы вас возьмем снова и снова; вас хорошо покупают, есть поклонники…»
Наработка фирменных приемов, которые можно использовать из книги в книгу, – конечно, это и ускоряет работу, и дает стабильность.
Адвокат дьявола: Но, увы, осторожность крайне сужает авторский спектр творчества. Писатель сознательно начинает себя сначала обрезать по краям, а потом кастрирует овечьими ножницами. «Человек в футляре», постоянное «как бы чего не вышло…». В колее уютно, но беспросветно. Далее – дикими темпами ускоряется формирование автоштампов. Есть наработки, которые когда-то были открытием, чем-то оригинальным – издали, издали, еще раз издали, и открытие стало штампом. А автор все паразитирует на «кругах своих», все возвращается и возвращается… Любое свое умение, мастерство – ставит на конвейер. Паразитирует, паразитирует, под конец все, что было живым, уже мертвое, выеденное изнутри, пустая кожура. А бедолага-автор продолжает выкручивать дохлую кошку, достав ее из цистерны с квасом: «Ну, Мурка! Ну еще капельку!..» Ведь эти штампы еще только вчера – РАБОТАЛИ!!!
Есть очень близкий для нас пример из области боевых искусств. Иногда человек замечает, что юность, когда он так лихо размахивал ногами, прошла. И в сорок лет, действуя прежними методами, он травмирует собственные суставы, рвет связки, портит сухожилия. Давно надо оглдяеться, подумать и переменить манеру. Она будет не хуже и не лучше – она будет ДРУГАЯ.
Осторожный автор себя не в колее – в тюрьме содержит. Острог, а не осторожность. Сам тюремщик, сам охранник. Как у Высоцкого: «Выбирайтесь своей колеей!» – нет, не хочет выбираться. Начинается загнивание.
Осторожный автор – это мертвый автор.
Осторожный творец? Творят от щедрости. Вот тут зерно в землю брошу, а здесь – да будет твердь. Когда творит осторожный демиург, с опаской, с оглядкой – страшное зрелище. Евнух учит плодиться и размножаться. В таком мире и жить-то скверно, а читать об этом мире – увольте. В конечном итоге, запершись в «башне из слоновой кости», автор выедает все внутри этой башни подчистую. Уже и вглубь вырыл, и все сусеки выскреб – и остался на выжженной земле. Пустыня. Отвал. Выйти раньше не хотел, а теперь не может. Вырыл яму, в ней и сидит; теперь нужно потратить кучу усилий, чтобы вылезти – а стенки осыпаются, заваливают бедолагу. Книжки выходят, а на душе пакостно. Рост популярности поначалу вполне может дать в конце – трагедию.
Участь заезженной пластинки.
Посему на этой высокой ноте перебираемся к следующему, шестому искушению:
ВЕЧНАЯ МОЛОДОСТЬ
Адвокат. Однажды Андрея Валентинова обступили молодые авторы:
«А подпишите-ка нам книжку, Андрей Валентинович!»
«А ты кто такой?»
«А я вот начинающий писатель, молодой автор.»
«А сколько книжек у тебя, молодой автор, издано?» – спросил Валентинов, давая автограф.
«Четыре. В твердом переплете.»
И Валентинов расхохотался.
Это с четырьмя-то книгами, не считая публикаций в периодике, ты – НАЧИНАЮЩИЙ АВТОР?! Человек, который после четвертой-пятой-шестой книги по-прежнему считает себя начинающим и молодым (не в смысле физическом, а в писательском) – это примерно то же самое, как после рождения пятого ребенка искренне полагать себя девственником. И кричать об этом на всех перкрестках.
«Маленьких бить нехорошо. С меня, маленького, какой спрос? Я еще учусь. Ну, есть у меня шероховатости, ляпы и „глюки“. Но я выучусь – вы ж меня не бейте больно, я только начинаю. Я не Стругацкий, не Булгаков…» Да, такого и бить противно.
Это удобная позиция. Во-первых, зачастую действительно не бьют, прощают. Ну, человек ведь только начинает писать, у него там… восемь книг вышло… всего лишь… Да вроде и написано ничего. Нормально. (О, это страшное слово – нормально!) Ну, есть ляпы, шероховатости… Учишься, дружище? Ага, учусь! Стараешься? Рад стараться, ваше благородие! Ну и молодцом. Как его после этого бить, молодого? Он ведь не говорит: «У меня все хорошо!» – а ты его мордой: «А вот и не все!!!». Трудится человек – молодец, трудись дальше. И отношение к нему: старается, работает, учится – доброе. Критики прощают; мэтры относятся покровительственно (в смысле, этот нам не конкурент). Можно водки выпить, похлопать по плечу: «Мужик, у тебя еще все впереди! Ты еще научишься и будешь такой, как я!» (Я к тому времени, глядишь, помру, и этого безобразия уже не увижу…)
Такой вот имидж. СОЗНАТЕЛЬНЫЙ! Более того, с таким имиджем выходят и статьи, с таким имиджем человек лезет в эфир. Почему нет? – пардон, пять-шесть книг вышло, есть о чем с ним поговорить; и на передачу можно пригласить, и на встречу с читателями. А он по-прежнему талдычит: «Какой же я известный писатель?! Я такой себе начинающий литератор. Я – человек скромный, в мэтры не лезу». Люди смотрят: столько книг вышло, а он нос не задирает. Умница! Свой в доску!
Очень удобная маска. Под которой можно прятаться до глубоких седин.
Адвокат дьявола: Автор всех убеждает, что он маленький, невинный, несчастный, и бить его не за что. Окружающие принимаются хвалить: «Да нет, родной, у тебя все совсем не
