всего лишь хотел достать бутылку пива из ведерка со льдом.
– А вам известна вся история, связанная со 'Скади'? – спросила миссис Смит-Бэнг.
– Вообще-то... Я не слишком разбираюсь в судовых журналах, да к тому же последнее время был очень занят...
– Короче, неизвестна, – подытожила она.
– В общем – примерно так.
– Ладно, пора вам, наконец, узнать, в чем дело. И кстати, не хотите перекусить?
Капитан Йенсен что-то буркнул в переговорное устройство на стене и удалился. Его трубка оказалась красноречивее его самого, поэтому я не слишком сожалел о потере такого собеседника.
В дверях появился классический корабельный стюард в белом кителе со стоячим воротничком; он принес большой поднос с множеством всяких тарелочек. Миссис Смит-Бэнг взмахнула рукой.
– Вы в Норвегии недавно, думаю, селедка вам еще не надоела. Угощайтесь.
Передо мной было филе селедки в кислом соусе, в томатном соусе, с перцем, с грибами, с кружочками лука, с креветками... Огромный выбор – или никакого выбора вообще – все зависело от того, как на это посмотреть. До сих пор я считал, что селедка – это нечто, сотворенное Богом, чтобы занимать собой пустое место в морских глубинах, и пусть оно так и будет. Но в этот раз я понял, что ошибался – причем допустил не одну, а по меньшей мере восемь ошибок сразу.
Когда мы отведали все по очереди, миссис Смит-Бэнг спросила:
– Так с чего мне начать?
– Начните немного раньше начала.
Она отрывисто рассмеялась.
– Сказано достаточно понятно. Итак, 'Скади' был одним из моих судов; сухогруз водоизмещением около двух с половиной тысяч тонн – такой же, как этот. В сентябре прошлого года он шел из Финского залива в Тилбери с рулонами газетной бумаги в трюме и с грузом леса на палубе. И ему попался 'Прометей' – танкер для перевозки сжиженного газа – водоизмещением примерно двенадцать тысяч тонн, из самых первых судов этого типа; он вез метан из Алжира в Стокгольм. Танкер шел под английским флагом и принадлежал компании 'Сахара лайн'. Неужели вы ничего не слышали?
Я начал вспоминать.
– Они, кажется, столкнулись?
– Да еще как столкнулись, черт бы их побрал! Представьте себе, как газ неожиданно разливается и вспыхивает – вместе с грузом леса.
Я стал вспоминать сообщения в газетах и по телевидению, и вдруг отчетливо увидел кадры съемки с самолета – на переднем плане кромка крыла, а далеко внизу – лежащее на боку судно, из которого валят клубы дыма. Тогда это не показалось какой-то крупной катастрофой – для меня, впрочем, все катастрофы похожи одна на другую.
– Напомните, где это случилось?
– В проливе Скагеррак и, конечно, во время тумана.
– Конечно?
Она фыркнула, выплюнув зернышко перца.
– Нынешние мореходы не только не умеют разговаривать по-человечески, но еще и врезаются друг в друга потому, что ни черта не видят.
– При столкновении были жертвы?
– Еще бы. Мы потеряли четырех из пяти человек командного состава и восемь из одиннадцати матросов. 'Прометею' удалось спустить шлюпку, но все равно у них погибла большая часть команды.
– После столкновения оба судна пошли ко дну?
– 'Прометей' затонул сразу. Ведь газовозы состоят из одних танков – стоит только загореться одному, как соседние тут же раскаляются и происходит взрыв... Это что получить в борт пару торпед. 'Скади' пострадал меньше; его сначала накрыло волной огня – именно тогда погибла основная часть команды – а затем, прежде чем 'Прометей' взорвался, отнесло в сторону. Пожар тушить было некому – в живых оставалось лишь четверо, к тому же двое сильно обожжены. Так что они покинули 'Скади', а судно выбросило на небольшой островок у побережья. В страховании это называется 'полная материальная утрата'.
– Вот как?
– Да, на списание. Владельцу полагается страховая премия. Вы еще хотите есть?
Я покачал головой. Миссис Смит-Бэнг издала звук, напоминавший корабельную сирену, и появившийся стюард привел стол в порядок.
Она лукаво покосилась на меня и спросила:
– Не знаю, слышали ли вы, что в обед норвежцы едят только бутерброды?
– Да, читал в путеводителе.
– Прекрасно. Вот вам бутерброд.
Думаю, кусочки хлеба сверху и снизу только помогали держать в руках огромный кусок мяса размером с настольную Библию.
При взгляде на него лицо стюарда приобрело то печальное выражение, которое бывает у людей,
