заподозрит меня в симпатиях к аристократам, а вот тебя заподозрят сразу же, как только ты откроешь рот.
— Но почему ты хочешь помочь мне? — спросила Жаклин.
— Потому что ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти меня, — просто ответил Филипп. — Никто и никогда не делал этого раньше.
— А ты спас меня от ареста, когда сказал, что мой муж умер от чумы. Мы квиты.
— Я предлагаю помощь не потому, что чувствую себя обязанным. Мне хочется это сделать.
Жаклин задумалась. Она не собиралась втягивать мальчика в такое опасное дело, но спорить с ним сейчас было бесполезно.
— Ладно, посмотрим, — сказала она и закрыла глаза.
— Скажи, а как тебя зовут на самом деле? — неожиданно спросил Филипп.
Девушка слегка поежилась. Впрочем, подумала она, что изменится, если мальчуган узнает ее настоящее имя?
— Жаклин, раз уж тебе это интересно.
Филипп молчал. Жаклин решила, что он уже заснул и повернулась на бок, чувствуя, что тоже засыпает.
— Спокойной ночи, Жаклин.
При этих словах сердце девушки забилось сильнее. Он произнес ее имя с таким же наслаждением и так же медленно, как когда-то Арман.
Глава 13
Шато-де-Ламбер находился в нескольких часах езды от Парижа.
Раньше Жаклин всегда пользовалась частным экипажем, чтобы совершать поездки, и они не казались ей утомительными, но теперь было опасно демонстрировать всем свою состоятельность, так что она отправилась туда в переполненной общей карете, следовавшей до Орлеана. В случае проверки Жаклин собиралась сказать, что едет навестить родственников, которые жили на земле бывшего герцога де Ламбера.
Разумеется, Филипп хотел поехать с ней, но Жаклин была непреклонна. Они спорили так долго и так громко, что Жюстен был вынужден прервать их. После этого Филипп молча съел завтрак, взял корзинку с едой, которую приготовил для него Жюстен, попрощался и ушел. Жаклин с болью смотрела ему вслед, думая о том, что ждет его в будущем. Еда, которую ему дали, скоро кончится, и ему снова придется воровать, а если его поймают, то могут избить до смерти.
Ей хотелось защитить мальчика, но она понимала, что не в силах этого сделать. Жаклин сама рисковала жизнью, чтобы спасти Армана, и не могла подвергать такому же риску ребенка.
Был уже полдень, когда она добралась до Орлеана и, покинув экипаж, медленно направилась в сторону Шато-де-Ламбер. Пошел снег, и, хотя ее ноша состояла всего лишь из небольшой сумки, двигаться становилось все труднее.
— И далеко нам еще идти? — раздался сзади насмешливый голос.
Жаклин обернулась и увидела Филиппа.
— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила она.
— Решил на время покинуть Париж, — не задумываясь, ответил подросток.
— Но как ты сюда попал? — поинтересовалась Жаклин. Она уже начинала сердиться.
— Так же, как и ты. — Филипп выразительно кивнул в сторону экипажа. — Только на запятках.
Жаклин обратила внимание на то, что мальчик переоделся в теплую куртку и штаны, а также сменил свои разбитые ботинки на новые. По крайней мере он не сильно страдал от холода во время путешествия, подумала она.
— Хорошо, пусть так. А теперь мы вернемся к карете, я заплачу за тебя, и ты поедешь обратно в Париж, но уже внутри.
— Нет, — возразил Филипп. — Я не собирался возвращаться так быстро.
— Но ты не можешь идти со мной.
Похоже, ее слова не возымели на него никакого действия.
— Нравится тебе это или нет, я все равно пойду. Я знаю, что могу принести пользу. — Говоря это, Филипп казался намного старше своих лет. Жаклин с тревогой посмотрела на него. Возможно, он прав, и ей действительно потребуется его помощь. Женщина с ребенком вряд ли вызовет у кого-то подозрения. Странно, но с Филиппом ей было гораздо спокойнее.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Ты можешь пойти со мной.
— Я знал, что ты согласишься, — радостно улыбнулся мальчик.
Они быстро зашагали в сторону замка.
— Ты знаешь, почему я здесь? — спросила Жаклин.
— Чтобы достать деньги, — ответил Филипп, — но вот как?
— Мы идем ко мне домой, — объяснила она. — И пока это все, что я могу сообщить тебе.
Уже стемнело, когда они подошли к Шато-де-Ламбер. На первый взгляд замок показался Жаклин таким же, каким она его запомнила с детства: высокие башни, сверкающие окна, покрытый снегом огромный купол крыши — все дышало спокойствием и тишиной. Однако когда они подошли поближе, то увидели следы разрушений, произведенных вандалами: почти все окна были разбиты, скульптуры, украшавшие вход, сброшены с пьедесталов; огромные вазы из итальянского мрамора, в которых летом высаживались живые цветы, бесформенными кусками валялись на земле. Красивый фонтан, украшавший парадный вход в замок, предстал перед ними грудой мраморных обломков.
— Вот это да! — изумленно воскликнул Филипп. — И ты здесь живешь?
Жаклин нехотя кивнула. Ей было тяжело смотреть на то, что произошло с ее домом. Слезы подступали к ее глазам, но она не могла позволить себе заплакать; однако теперь у нее появилась еще одна причина ненавидеть революцию, которая не только лишила ее отца и брата, но и разрушила родной дом. «Все равно мне уже никогда не жить здесь, — подумала Жаклин. — Когда придет время, сестры вернутся сюда и восстановят дом в его прежнем великолепии».
Успокоив себя этой мыслью, Жаклин попыталась войти внутрь и только тут заметила на парадной двери табличку, извещающую о принадлежности дома Республике. Дверь оказалась запертой, и тогда Филипп предложил разбить стекло, чтобы он мог залезть внутрь и отпереть замок. Жаклин некоторое время колебалась, но это был единственный способ войти, и она вынуждена была согласиться. Оглядевшись, Филипп нашел подходящий осколок статуи и запустил им в стекло, после чего быстро пролез в образовавшуюся дыру и открыл дверь.
Жаклин вошла в темное помещение библиотеки и застыла в ужасе. Разрушения, которые она видела снаружи, не шли ни В какое сравнение с тем, что открылось ее взору внутри. Картины, мебель, ковры — все это либо исчезло, либо выглядело безнадежно испорченным, книги частью были сожжены, а оставшиеся валялись по всему полу.
Жаклин подобрала подол платья и пересекла комнату прямо по книгам, стараясь не обращать внимания на то, что окружало ее. Она молча прошла через холл, заглядывая в комнаты и отмечая все новые и новые проявления варварства. Филипп молча шел за ней: он оказался достаточно тактичен, чтобы воздержаться от каких-либо комментариев.
Жаклин собралась подняться в свою комнату и достать драгоценности, когда ее внимание привлекла дверь в отцовский кабинет: она была заперта снаружи, что показалось ей странным, так как все остальные внутренние двери грабители оставили открытыми. Остановившись напротив, Жаклин потянула за ручку, а когда дверь со скрипом отворилась, она не поверила своим глазам.
В кабинете герцога де Ламбера царил образцовый порядок: вся мебель осталась цела, на полу лежал роскошный персидский ковер, и даже письменные приборы и красивые безделушки на столе были расставлены точно так же, как они стояли раньше. Но больше всего удивило Жаклин то, что в кабинете не было даже следа пыли. Однако у нее не оставалось времени раздумывать над такими вещами; она повернулась, чтобы выйти…
Тихий крик сорвался с ее губ, когда она увидела картину, висевшую над дверью. Художник изобразил ее семью летом 1789 года, незадолго до падения Бастилии: герцог сидел в кресле, окруженный детьми, Антуан, которому тогда было шестнадцать, стоял рядом, положив руку на плечо отца. Жаклин стояла с другой
