стороны, держа в своих руках крохотную ручку Сюзанны, а Серафина играла на траве около отцовских ног. Картина дышала спокойствием и умиротворением, только отсутствие на ней матери и печаль в глазах герцога выдавали горечь утраты.
Сейчас это полотно выглядело просто ужасно. Над картиной надругались, но не так, как над другими картинами, украшавшими замок, — их просто изрезали на куски и выворотили из рам. Изображенным на потрете членам семьи, включая маленькую Серафину, красной краской провели черту по горлу, словно всем им отрубили головы. Красные капли стекали вниз, словно кровь невинных жертв. Впечатление было настолько реальным, что Жаклин, не выдержав, опустила глаза.
— Наверное, это ты? — Филипп указал на ее изображение. Она кивнула.
Мальчик некоторое время разглядывал картину, а потом сказал:
— Ты уже так не выглядишь.
— Да, я теперь не та, что прежде, — с горечью ответила Жаклин. — Той девушки больше нет.
Она быстро вышла из кабинета, оставив Филиппа разглядывать картину в одиночестве, и направилась в свою комнату за окном темнело, и ей надо было торопиться, а не исследовать свой разрушенный дом или жалеть себя.
Когда Жаклин вошла в свою комнату, то и здесь обнаружила следы погрома — все матрасы и подушки были вспороты, обои со стен содраны, а в самих стенах зияли огромные дыры, словно кто-то колотил по ним молотком. Она без труда поняла, что этот кто-то не просто выместил свой гнев на ее спальне, а преследовал вполне определенную цель — найти сокровища де Ламберов.
Быстро пройдя через комнату, Жаклин подошла к камину, опустилась на колени и, проведя пальцами по кирпичам передней стенки, обнаружила, что один из кирпичей чуть больше выступал вперед, чем остальные. Она огляделась, и, заметив у своих ног кочергу, подняла ее, вставила один конец между кирпичами и принялась раскачивать выступающий кирпич до тех пор, пока он не вывалился наружу. За ним оказалось пустое пространство, вполне достаточное для того, чтобы просунуть туда руку. Жаклин так и сделала, и вскоре ее пальцы нащупали небольшой прямоугольный предмет. Испытав огромное облегчение, она достала из тайника деревянную шкатулку и раскрыла ее.
Внутри обитой черным шелком шкатулки лежали великолепные драгоценности, принадлежавшие ее семье. Здесь были ожерелья, браслеты, кольца, серьги, броши, заколки для волос, украшенные крупными бриллиантами, рубинами и другими драгоценными камнями. Жаклин порылась в шкатулке и вынула небольшую бархатную коробочку. Открыв ее, она со вздохом достала золотое кольцо с бриллиантом, которое ее отец подарил матери в честь рождения Антуана, их первенца и будущего герцога де Ламбер, и, надев на палец, залюбовалась игрой света в причудливых гранях.
— Я знал, что ты вернешься.
Тихо вскрикнув, Жаклин уронила шкатулку с драгоценностями на пол. Ее сердце сжалось от страха, но она все же нашла в себе силы оглянуться.
Перед ней стоял Никола Бурдон: снежинки на его плаще и мокрые ботинки свидетельствовали о том, что он только что вошел в дом.
— В чем дело, Жаклин? — Ужасная улыбка исказила черты его мрачного лица. — Неужели ты думала, что мы больше не увидимся?
— Напротив, — она попыталась сохранять спокойствие, — я даже надеялась на нашу встречу.
Ее ответ явно удивил его, и некоторое время Бурдон с интересом разглядывал запачканное скромное платье и грязные, покрытые сажей руки дочери герцога.
— Кого ты изображаешь сегодня? — насмешливо спросил он. — Подружку печника?
Она не ответила.
— Знаешь, а тебя не трудно узнать. Хотя, надо сказать, тебе действительно удалось ловко улизнуть из Консьержери. Все охранники, мимо которых ты проходила, клялись, что в ту ночь из тюрьмы вышли только старик и оборванный мальчишка. Никто из них даже не допускал мысли, что видел прекрасную аристократку. Тогда мне пришлось дорого заплатить за твой побег: революционный трибунал не жалует тех, кто упускает государственных преступников. Так как я был последним, кто видел тебя, и оказался настолько глуп, что поверил мнимому гражданину Жюльену, меня стали подозревать в пособничестве вам обоим. — Бурдон начал расстегивать пуговицы на своем плаще.
— Тебе не повезло, — рассеянно заметила Жаклин, осторожно оглядывая комнату в поисках какого- нибудь оружия. Как жаль, что она не догадалась захватить с собой нож.
— Мы объявили, что разыскиваем старика и мальчика, — продолжил Никола, — и нас завалили глупыми рапортами, но я обратил внимание на один из них, от некого гражданина Дюфре, владельца гостиницы. Ему показалось подозрительным, что внук одного из его постояльцев не проявил должного энтузиазма в отношении казни аристократов. Я тут же приехал в эту гостиницу, но ты опередила меня всего на шаг.
— Не понимаю, о чем речь. — Жаклин пожала плечами. Она решила ничего не говорить Никола об участии Армана в ее побеге.
— Еще как понимаешь. — Никола со злобной усмешкой посмотрел на нее. — Когда мы вошли в комнату, я увидел, что для тебя приготовлена женская одежда, а обнаруженный мной кусок розового мыла развеял даже самые ничтожные сомнения. Бедняжка, как же ты смогла жить так долго без ванны?
Жаклин прищурилась и ничего не сказала.
— А потом твой дружок спас тебя от толпы. Очень трогательно, что он послал ко мне парнишку с требованием награды за твою поимку. Именно тогда я понял, что имею дело с Черным Принцем — никто другой не мог быть настолько наглым, чтобы вырвать аристократку у разбушевавшихся горожан, а потом сообщить мне об этом.
Жаклин посмотрела на Никола с деланным равнодушием; она решила, что лучшим оружием будет та самая кочерга, с помощью которой ей удалось вскрыть тайник. Теперь проблема состояла в том, чтобы добраться до нее первой.
— После полученного вызова я понял, что должен не только вернуть тебя, но и поймать Черного Принца. Вскоре мне стало известно, что ты покинула страну и скорее всего отправилась в Англию, к своим сестрам. После этого расставить ловушку оказалось совсем не хитрым делом.
— Неужели? — спросила Жаклин, медленно двигаясь по направлению к камину, возле которого лежала кочерга. — И как ты это сделал?
— Я использовал твоего дорого жениха, — охотно пояснил Никола, — или, лучше сказать, идиота, которого твой отец предпочел мне. Когда я арестовал его по обвинению в помощи предательнице аристократке, он тут же выложил мне адрес твоих сестер, а также написал тебе письмо с просьбой о помощи. Трудно было предвидеть, кто из вас явится, ты или Черный Принц, но я ведь не против поймать любого из вас.
Жаклин по-прежнему удавалось сохранять спокойствие. Увы, Жюстен прав: все это самая настоящая ловушка, а она оказалась такой дурой, что послала в нее Армана.
— Когда твой друг появился в Париже, чтобы спасти маркиза де Бире, я немедленно арестовал его, — самодовольно усмехнулся Никола. — Жаль только, что тебя с ним не было. Мне пришлось отпустить маркиза, который, приехав в Англию, рассказал тебе душещипательную историю о Черном Принце. И вот ты здесь. Твое благородство не позволило тебе бросить друга в беде.
Надо отдать ему должное, он все точно рассчитал, с досадой подумала Жаклин; однако все это не было сейчас столь уж важным. Ей нужно убить Никола, а потом немедленно отправляться спасать Армана.
— Знаешь, я часто приходил сюда, — признался Никола, — и своими руками перевернул все вверх дном в этой комнате, пытаясь найти драгоценности. Единственным местом, где я не искал, был камин — мне и в голову не могло прийти, что мадемуазель де Ламбер может испачкать свои пальчики сажей.
— Странно, что ты не разрушил кабинет отца, — заметила Жаклин, делая еще один шаг, приближавший ее к кочерге.
— Я обыскал его, но очень осторожно — все осталось таким же, как при герцоге, когда я приходил в ваш дом в качестве друга. Ты помнишь те дни, Жаклин? Твой отец очень ценил меня, потому что я разбирался в финансовых вопросах, а он не имел о них ни малейшего представления. Если бы не мои советы, вместо замка и земель вы давно бы получили кучу неоплаченных счетов. Ты хоть понимаешь, что я спас твою семью от разорения? — неожиданно выкрикнул Никола. — Твой отец обожал меня, и я испытал настоящий шок, когда он отказался отдать тебя мне в жены. Именно тогда мне стало понятно, какой это
