ничуть не похожая на нудных красоток, что пачками валялись у его ног, – на многие годы вперед будет продолжать разжигать его истощенные аппетиты своими несравненными сексуальными фантазиями. Станет жемчужиной его гарема.
Когда он подошел к залу тысячи наслаждений, два свирепых охранника, вооруженных кривыми саблями, склонились перед ним в низком поклоне и отворили массивную двустворчатую дверь. За ней открывалось буйство фантазии, воплощенное в шафранном гипсе, расшитых шелках и горах огромных подушек золотистого и лимонного цвета. Почти обнаженные, но с закрытыми вуалью лицами, рабыни разгоняли горячий воздух опахалами из страусовых перьев. Мускулистые нубийцы в белых набедренных повязках, с до блеска натертой маслом кожей цвета эбенового дерева выстроились в ряд в ожидании приказаний. Султан окинул их оценивающим взглядом и подумал о том, какой блестящий контраст их тела составят с его бледнокожей пленницей.
Он устроил поудобнее свою тушу на выложенном подушками троне, слегка возвышавшемся над роскошной ареной. Едва он уселся, пять рабынь бросились к нему и встали вокруг него на колени в ожидании зрелища. Весь дрожа от похотливого предвкушения, он хлопнул в ладоши, маленькая боковая дверь открылась, чтобы впустить англичанку, абсолютно голую, за исключением толстого кожаного ошейника, соединенного серебряной цепью с серебряными же наручниками на запястьях. Более милой картинки он и представить себе не мог. Ее волосы цвета красного дерева в прелестном беспорядке падали на плечи. Ее белоснежные груди гордо торчали, а обнаженные бедра и ляжки распаляли его. Несмотря на цепь рабыни, она выступала походкой графини, каковой и была. Гордо. Высокомерно. Подбородок высоко вздернут, глаза сверкают, как египетские изумруды, – прохладно зеленые, но с затаенным пламенем внутри. Воплощение женственности, она бросала ему вызов, словно говоря: «Завоюй меня, если сможешь». Будто ей было известно, что все его предыдущие победы слишком легки, она взывала к первобытному инстинкту, мужскому началу его предков. Колдунья, она знала, как увлечь мужчину, жаждавшего сильных чувств в этом монотонном и унылом мире.
Селия услышала, как султан с шумом втянул в себя воздух, кожей ощутила взгляды, которыми все 203 присутствовавшие в зале пожирали ее обнаженное, закованное в кандалы тело. Она распрямила плечи, полная решимости держаться храбро, напомнив себе, зачем и почему оказалась здесь.
Когда она вернулась в Танжер и обнаружила, что Ройс жив, это показалось ей таким чудом, что ее отчаяние тут же улетучилось. Она поняла, что именно она должна нарушить ход событий. Она несла в себе вину за бессчетное количество жизней, в которых ее руки были запятнаны его кровью. И единственный способ оправдаться, искупить свою вину – перевернуть ситуацию: подвергнуть себя опасности ради спасения жизни Ройса. Пожертвовать собой. Предпринять действия, чтобы вызволить его из рук султана и, конечно же, освободить от нее самой. Разбить эту трагическую цепь событий, наезженную колею, в которой он умирал по ее вине, предложив взамен его жизни свою.
И она пошла на сделку. Не слишком задумываясь, что будет с ней. Она тревожилась только о нем.
Она дождалась, пока его отпустят, а затем отдала себя в руки стражи. Их глаза встретились, когда стражники подхватили ее. Она видела его залитое кровью лицо, его ошеломленный взгляд, когда до него дошел смысл ее присутствия здесь. Ее сердце бурно забилось, лишь только она поняла, что коварный султан приказал избить его. Но она сказала себе: теперь уже все в порядке. Его раны заживут. И он будет свободен.
И позволила страже увести ее. Увести от него за крепостные стены… В гарем, где ее искупали в бассейне, сделали массаж и надушили, дабы принести в жертву безумному поклоннику… В ожидании она сидела в боковой комнате в компании равнодушных к ее прелестям евнухов…
И вот момент настал.
Два евнуха подвели ее к султану и бросили на колени перед ним.
– Вы не можете себе представить, как долго я дожидался этого мгновения. – Он приветствовал ее на превосходном английском. – Но результат стоил того. Этой ночью я попользую вас так, как никогда и ни одну женщину в мире. Но сначала я с удовольствием посмотрю, как мои бравые нубийцы будут насиловать вас, – его лицо расплылось в гнусной ухмылке, – точно так же, как вашу Анну силком брали цыгане в «Герцогине желаний»!
В предвкушении зрелища он потирал руки.
Но прежде чем они успели начать, в комнату вошел стражник, склонился в низком поклоне перед султаном и что-то прошептал ему на ухо. Его глаза удивленно открылись, и он громко расхохотался.
– Неужели? Ну и дурак! Как это мило! Что ж, ведите его сюда. Пусть он разделит с нами нашу маленькую радость.
Селия слушала вполуха. Теперь, когда она сделала свой выбор, какое ей дело до того, что кто-то еще будет присутствовать при этом? Она рассталась с последними остатками своей воли в момент, когда переступила порог его дворца. А потому слепым взглядом посмотрела на дверь, чтобы увидеть вновь пришедшего. Пока не заметила стражника… который тащил за руку Ройса!
Мир рухнул у нее на глазах, что-то оборвалось у нее внутри. Все оказалось напрасным.
Она вскочила на ноги.
– Нет! Ты же обещал отпустить его!
– А я сдержал слово. – Султан философски пожал плечами. – Разве я виноват, если он оказался настолько глуп, чтобы вернуться и попытаться спасти тебя?
Ошеломленная, она обернулась и взглянула на Ройса. Он добровольно вернулся… ради нее…
Она бросилась к нему, оттолкнув пытавшихся задержать ее стражников.
– Ты все испортил! Заклятие было разрушено. Ты был свободен.
Он покачал головой:
– Нет, без тебя свобода мне не нужна. Слезы застилали ей глаза.
– Но ведь именно в этом дело. Без меня ты свободен. Именно этого мы не понимали. Я только мешаю тебе. Я, как паук, который неумолимо затягивает тебя в роковую паутину. Вот и сейчас получилось то же самое. Я не буду винить тебя, если ты возненавидишь меня. Я сама себя ненавижу. Я снова и снова проклинаю себя за те страдания, что причинила тебе. Этому должен быть положен конец. Это уже кончилось для нас сейчас, но в будущем… в той другой жизни, в которой мы окажемся после этой… я хочу, чтобы ты был далеко от меня. Я не перенесу этого снова. Не хочу.
