приподнялся над ней, продолжая ласкать ее грудь языком, а затем с громким стоном вошел в ее святая святых.
«Рейфел… Мой дорогой… Моя любовь…» – молча кричала она.
Нет, она не сказала ни слова. Она возьмет от этой ночи все, соединится с ним в последний раз, а утром уйдет.
Обняв его за шею, Даниэла приникла к нему. Они двигались в слаженном ритме, она открывалась навстречу его ударам, зарываясь лицом в его шею, и они вместе стремились к завершению… С каждым мгновением ее наполняло все возрастающее удовольствие и печальное сознание, что это никогда не повторится.
Она закрыла глаза. Ее сердце разрывалось от печали всякий раз, когда их тела соединялись. Но она попыталась забыть обо всем и сконцентрироваться на той огромной любви, которую питала к нему.
Они достигли пика вместе. Рейф напрягся, выпуская в нее свое семя. Но увы, это не принесет плоды ни сегодня, ни завтра… Никогда. Она едва сдержала слезы отчаяния. И когда Рейф лег рядом, отвернулась, чтобы он не видел ее влажных глаз.
– А теперь спи, любимая. – Он поцеловал ее в лоб, потом лег на спину, и его голова откинулась на подушку.
Но Дэни не могла спать. Ни сегодня, ни в те ночи, какие ждут ее… Слезы текли по щекам, она слышала ровное дыхание Рейфа и старалась запомнить этот звук на те долгие годы одиночества, что лежали впереди.
День уже был в разгаре, а Рейф не видел Даниэлу с тех пор, как ушел из постели утром. Этой ночью она плохо спала, и он тревожился за нее.
И стал беспокоиться еще больше, когда получил от нее записку с просьбой встретиться с ней в три часа дня в Китайской гостиной.
Эта гостиная с ее черными с золотом мраморными колоннами, с мебелью, покрытой черным лаком и обитой золотой парчой, чаще использовалась для приема гостей и прочих торжественных случаев, что придавало ей официальный, несколько холодный вид. И то, что жена выбрала именно эту комнату, заставило Рейфа волноваться еще сильнее.
Войдя в гостиную с запиской в руке, он был крайне удивлен, увидев свою мать. Она сидела на изящной софе, обтянутой золотистой парчой, в шелковом темно-синем платье, ее седеющие волосы были тщательно уложены, и выглядела она не менее ошеломленной, чем он.
– Я получила приглашение от Даниэлы, – объяснила вдовствующая герцогиня, показывая записку. Точно такую, как та, что была у него в руке. – Она просит, чтобы я встретилась с ней в три часа.
– Я получил такое же послание.
– Ты не знаешь, что это значит?
– Не имею представления. – И по какой-то необъяснимой причине сердце забило тревогу.
– Может быть, позвонить, чтобы принесли чай? – предложила его мать, глядя в открытые двери, пока он усаживался на стул напротив нее.
Но когда Вулсон объявил о приходе герцогини, Рейфел поднялся.
– Простите, что отрываю вас от дел, – начала Даниэла, стремительно входя в комнату. – Но надеюсь, что не очень задержу вас.
– Ни в коей мере, – ответил Рейф. Вулсон затворил высокие двери, оставив их одних. Рейф вгляделся в лицо жены. Ее кожа была бледной, под глазами появились легкие круги.
– Не выпить ли нам чаю? – предложила вдовствующая герцогиня. Но Даниэла покачала головой.
– Это будет недолго. Я должна сообщить вам нечто важное и подумала, что лучше, если вы будете вдвоем.
Рейф бросил быстрый взгляд на мать. Она была сама не своя.
– Мы слушаем, – заверил он, удобнее усевшись на стуле. Взгляд Дэни сначала остановился на герцогине, затем вернулся к Рейфу.
– Я хотела, чтобы твоя матушка присутствовала при этом разговоре. Если мне не удастся убедить тебя, то она сделает это.
Что-то дрогнуло в нем. Его сердце учащенно забилось, крича об опасности, пульс отдавался в висках.
Даниэла повернулась к вдовствующей герцогине.
– Вы должны знать это, ваша светлость, я все рассказала Рейфу, но, к сожалению, слишком поздно.
И вдруг он понял.
– Нет, – крикнул он, вскакивая с места. – Нет!
Даниэла продолжала, проигнорировав его протест:
– Когда мы с Рейфом разошлись после помолвки, со мной произошел несчастный случай. Я упала с лошади. И получила травму, которая привела к тому, что я не смогу иметь детей. Я бесплодна, герцогиня!
– Замолчи! – Сердце Рейфа оборвалось. Он подошел к жене, схватил ее за плечи. – Это наше дело, наше и никого больше!
Она не смотрела на него, просто продолжала говорить. Он чувствовал, как она дрожит.
– Я бесплодна, ваша светлость. Я должна была сообщить ему правду, но не сделала этого. В то время я
