Она осталась в тонкой нижней рубашке, чулках и кружевных панталонах и вспомнила, как он ворвался к ней в спальню и нашел ее полуодетой. Она почувствовала, как его горячие губы прижимаются к ее нагому плечу, но вместо замешательства странное тепло разлилось внизу живота. Соски напряглись, упираясь в тонкую ткань сорочки.
О Господи!
Молясь, чтобы Рейф не смотрел на нее, она перешагнула через платье, наклонилась, подняла его, стараясь не поворачиваться к мужу лицом, и повесила на крючок в специально отведенном для этого месте.
– Спасибо, остальное я сделаю сама.
– Ты уверена? – спросил он. В его голосе слышались хрипотца желания и откровенный вызов.
Не в состоянии отвечать, стараясь не думать о том, как она выглядит, она повернулась к нему, высоко держа голову. Она не станет ничего скрывать от него, не важно, как она одета. Она видела, как он окинул ее жадным взглядом, не упустив ни одного изгиба, от кончиков пальцев до макушки.
– Почему бы тебе не присесть?.. – предложил он тем же странно-хрипловатым голосом. – И я разберу твою прическу.
Она задрожала еще больше. О Господи!
– Я могу… сделать это сама. Мне не нужна… помощь.
Он улыбнулся, и что-то растаяло у нее внутри.
– Конечно, ты вправе отказать мне в этом маленьком удовольствии. Весь вечер я представлял, как мои руки коснутся твоих шелковых локонов.
Она проглотила комок в горле. Так как она не знала, как ответить на подобное заявление, то села на стул и просто повернулась к нему спиной. Рейф стоял за ней. Его высокая фигура отражалась в зеркале. Одна шпилька, другая… И тяжелые золотистые локоны упали на плечи… Он перебирал пальцами густые пряди.
– Цвет пламени… – проговорил он, распределяя тяжелую волну волос по ее плечам. – Я представляю, как они будут лежать на моей груди, когда мы будем заниматься любовью.
Ее охватила дрожь. Однажды летом она вышла в сад к пруду и нашла его там. Он сидел на поваленном дереве, подставив солнцу открытую грудь. Было тепло, и он снял рубашку. У него была великолепная грудь, широкая, с ярко выраженной мускулатурой. И неудивительно, потому что Рейф никогда не был домоседом, он любил природу, охоту, верховую езду и даже занимался боксом в мужском клубе Джексона, когда бывал в городе. Он держал себя в хорошей физической форме.
В зеркале она с любопытством и страхом наблюдала, как он наклонил свою темноволосую голову и прижался губами к ее шее. Зажав мочку уха зубами, он нежно покусывал ее, затем отступил, медленно отпуская.
Она затаила дыхание. Затем прерывисто вздохнула и заметила, что ее руки дрожат. Молясь, чтобы он не обратил на это внимания, она занялась волосами, из которых он вынимал шпильки. Хотя Рейф стоял в нескольких шагах от нее, она могла видеть его в зеркале. Его глаза все еще были прикованы к ее лицу.
– Ты не хочешь, чтобы я помог тебе раздеться? – спросил он.
Дэни чуть не подпрыгнула на стуле.
– Нет! Я думаю… нет, спасибо. Я сама. Я только зайду за ширму, чтобы надеть ночную сорочку.
Рейф покачал головой.
– Ты останешься там, где сидишь. Ты моя жена, Даниэла. Я согласился на твои условия, но это терпеть не намерен.
Она сглотнула слюну.
– Вы… ты… ты хочешь, чтобы я раздевалась перед вами, то есть… перед тобой?
Уголки его губ дрогнули.
– Именно этого я хочу. Между нами не должно быть секретов.
– Но…
– Мы просто получше узнаем друг друга, любовь моя, ничего больше.
Ее сердце гулко стучало в груди. Рейф хочет видеть ее голой! Он не просит, а требует, словно имеет на это право. Но он ее муж, и, возможно, так оно и есть…
– Что будет, если я откажусь?
Он пожал плечами.
– Спи в белье, если хочешь. Может, ты это придумала, предполагая, что так будет более сексуально и мне понравится?
– Ты невозможен!
Что-то блеснуло в его глазах.
– Ты так думаешь? Интересно, что потребовал бы Ричард Клеменс, будь он на моем месте?
Ее сердце сжалось.
Если бы она вышла за Ричарда, он лишил бы ее невинности без всяких колебаний. По причине, которую она не могла объяснить, она была уверена, что его не волновали бы ее мысли на этот счет.
Выйдя за Рейфа, она лишалась возможности выбора, и его вероломное требование не так уж
