– Честное слово, тебе надо бы хоть немного поспать, Камилла. Ты в последнее время неважно выглядишь.
Увидев тревогу на лице своего старшего вакеро, Камилла улыбнулась.
– Со мной все будет в порядке, Сантос. Как только я покину Техас, мне сразу станет легче.
Сантос удрученно покачал головой.
– Для меня это будет черный день, Камилла. Это будет конец Валье дель Корасон!
– Валье дель Корасон всегда останется родным домом для тебя и твоей семьи, Сантос. Никто и никогда не прогонит тебя с этой земли. Я об этом позаботилась.
Он снова грустно вздохнул.
– Все уже будет не так, как раньше…
Камилла опустилась на импровизированный тюфяк, и Сантос укрыл ее одеялом.
– Постарайся выспаться хорошенько. Ведь ты в последний раз спишь на земле своих предков!
Камилла внезапно ощутила глубокую усталость. В уголках ее глаз стали скапливаться слезы.
– Сантос, ты же знаешь лучше, чем кто-нибудь, как я не хотела продавать ранчо! Это был вынужденный шаг.
– Да, я знаю. В тот самый день, когда дом сгорел и твоя тетя погибла, я понял, что у тебя больше не осталось сил для борьбы. Но ты – Монтес, эта земля вошла в твою плоть и кровь! И, боюсь, ты не будешь знать покоя из-за того, что не сумела сохранить землю, в которой лежат твои родители.
Камилла долго молчала, и Сантос пожалел о своих жестоких словах.
– А как дела у тебя с Хантером?
– У нас с ним нет никаких дел. Кингстон и Монтес никогда не уживутся друг с другом.
И опять Сантос покачал головой.
– Ты повторяешь слова своего отца, Камилла. Не надо этого делать. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя тоже сгубила злоба!
– Я думаю, нам с Хантером уже ничто не поможет, у нас с Хантером нет ни единого шанса. Слишком много лет прошло, слишком много накопилось обид… Я даже не знаю, как он на самом деле ко мне относится!
С минуту Сантос стоял, не говоря ни слова, потом тяжело вздохнул и отвернулся.
– Тебе надо поспать, Камилла.
Ее глаза закрылись сами собой. Она уснула прежде, чем он договорил эту фразу. Выйдя из конюшни, Сантос остановился и некоторое время мрачно смотрел на то, что осталось от дома Монтесов. Его сигара красным огоньком светилась в ночной темноте. Луна скрылась за облаком, стало совсем темно. Он думал о том, что все меняется, старая жизнь умирает на глазах. Сантос сомневался, что Камилла когда-либо вернется в Валье дель Корасон, и в то же время ни минуты не верил, что Хантер Кингстон позволит ей уехать…
Приближение всадника его ничуть не удивило. Хантер спешился и, подойдя к конюшне, хмуро взглянул на Сантоса.
– Полагаю, она здесь? – тихо спросил он.
– Да, она осталась переночевать.
– И никому из вас не пришло в голову дать мне знать об этом?
– Камилла сказала, что предупредила Нелли.
Сантос услышал, как тяжело дышит Хантер. Он был в страшном напряжении, это чувствовалось даже в темноте.
– Я заберу ее домой!
– Почему бы не дать ей переночевать здесь? Она уже уснула.
– Где она, Сантос? – раздраженно потребовал Хантер.
– Она в конюшне.
Сантос прекрасно понимал, что должен испытывать Хантер в эту минуту. В глубине души он был уверен, что Камилла и Хантер должны принадлежать друг другу, но не знал, смогут ли они преодолеть все то, что их разделяет. Он проводил Хантера взглядом, пока тот не скрылся в конюшне, потом затоптал сигару и вернулся в свой дом.
В конюшне тускло горел только один фонарь, оставляя лицо Камиллы в тени. Хантер долго стоял над ней, любуясь ее хрупкой красотой. Когда он опустился на колени и коснулся ее волос, ресницы Камиллы вдруг затрепетали и поднялись.
– Что ты тут делаешь, Хантер?
– Я пришел, чтобы отвезти домой свою сбежавшую жену.
– Я очень устала, Хантер. Мне так хочется спать…
Ее глаза опять закрылись, и она не увидела, как он улыбается. А когда Хантер задул фонарь и лег с нею рядом, она даже не сразу поняла, что он ее обнимает. Камилле казалось, что все это ей снится. Вот Хантер расстегнул на ней рубашку, и его рука скользнула по ее обнаженной груди. Когда она открыла глаза, вокруг царила непроглядная тьма.
