— Тогда, может, и я буду называть тебя полковником? Или все-таки лучше «сенатор»?
— Называй, как хочешь, — снова он говорит то же, что и тогда, но интонации сейчас совсем другие — усталые и с хорошо заметными нотками безысходности.
— Подлец ты, сенатор! — я наконец опускаюсь на стул. — Надо было бы тебе врезать хорошенько, да боюсь, не рассчитаю силу, еще вырубишься, а ты мне нужен в сознании и здравом уме. Зачем нужно было со мной договариваться, если ты сразу же наплевал на наш договор?
— Ты же не из-за этого пришел сюда?
— Не из-за этого. Тебе повезло, что первым сюда пришел я, а не кое-кто другой.
— О чем ты, Шалькин?
— Знаешь, вы тогда столько раз повторяли, что мне никуда не убежать. Меня это так позабавило! Что теперь скажешь — я был не прав? Где теперь ваша хваленая группа «Эй-Экс»?
— Я с тобой и не спорю. Вы во всем превосходите нас. Я видел в действии ваши бластеры — к счастью, только на экране.
— Мы предпочитаем называть их лучеметами.
— Не в названии дело, — заметил Тиммен.
— Это правильно. Не в названии. Ты уже говорил с НИМ после вчерашней ночи?
— С кем — с ним? Ты собрался меня допрашивать, Шалькин? Решил, что мы теперь можем поменяться местами? На это не рассчитывай!
— Сенатор, ты вообще жить хочешь? — я повышаю голос. — Он тебя убьет если не сегодня так завтра! Думаешь, отсидишься в своей крепости, и все тихо-мирно закончится? Как бы не так!
Во взгляде Тиммена появилась некая сосредоточенность. Он молча смотрит на меня, словно чего-то ждет. Я продолжаю:
— Я не знаю, зачем вы ему были нужны, но теперь ты ему точно не нужен. И он тебя убьет, чтобы ты не вывел нас на него. Да ты же сам все должен понимать, такую группу создал, черт тебя побери!
— А что предлагаешь ты? Разве не то же самое? Ну, с разницей в несколько дней?
Теперь до меня доходит, чего он боится.
— Есть и другие методы. Думаю, что ты никогда больше не вспомнишь о своей группе и о нас. Зато можешь прожить еще долгую жизнь.
— С ними вы не церемонились, — заметил сенатор.
— Убить, конечно, проще, — соглашаюсь я. — Тот, который прислал меня сюда, именно так бы и поступил, без всяких угрызений совести. Гарантию я дать не могу. Но обещаю: если к моему мнению прислушаются, ты будешь жить. Не то чтобы я очень этого хотел, но попробую сделать тебе, негодяю, такой подарок!
— Теперь я тебе верю. Ваши условия?
Как он быстро все-таки приспосабливается к ситуации!
— Ты идешь со мной, а я передаю тебя в руки тех, которые применят наши методы — более совершенные, чем ваши. И лично мое условие — хочется услышать, что вам удалось из меня вытянуть.
— Обойдешься, Шалькин.
Однако этот тип — еще довольно-таки крепкий орешек!
— Бить я тебя все равно не буду, не напрашивайся. Пройдемся пешком метров пятьдесят, потом поедем на моей машине. И я не стану говорить, что у тебя нет никаких шансов бежать. Шансы есть, но смысла нет. Даже если тебя занесет в непроходимые джунгли Африки. Меня ведь нашли, и тебя найдут.
— Ты слишком много говоришь. Собрался что-то делать — делай.
— Логично, черт побери! Готов?
— Да.
— Иди вперед.
Мы быстро покинули здание и вышли в сад. Надо отдать сенатору должное — он умеет спокойно принимать свою судьбу. Наверное, его опыт работы в ЦРУ не ограничен одной только группой «Эй-Экс». И если бы оказалось, что когда-то он все-таки был полковником, меня бы это не удивило.
Охранники спокойно проследили за нашим — особенно моим — приближением.
— Босс, вы не на машине? — спросил тот, который не хотел меня впускать.
— Нет. Если будут спрашивать — я уехал, вы ничего не знаете. Пусть все остается, как есть. Вернусь дня через два.
Выходим за ворота. Можно пройти по дороге, но я предпочитаю держаться под деревьями. Хомодетектор не показывает ничего подозрительного.
— Ты сказал им неправду, сенатор. Ты не вернешься сюда через пару дней.
Тиммен смотрит на меня взглядом, в котором видно всего один вопрос.
— Попрощайся со своим жилищем. Это случится сегодня вечером или ночью. У тебя же наверняка остались там данные от «Эй-Экс»?
— Бомба? — поинтересовался он.
— Нет, было бы слишком подозрительно. Скорее стихийное бедствие. Ураган, смерч или просто гроза. Потом пожар, может быть со взрывом. Извини, что не предупредил заранее, все равно я не разрешил бы ничего взять на память.
— Вы уверены, что все мои данные здесь?
— Нет. Все равно ты про них забудешь, а так мог бы случайно наткнуться и что-то вспомнить. Что, ваше ЦРУ еще не доросло до таких игр?
— Зачем спрашиваешь, ты же все про нас знаешь!
— Многое — еще не все. А ты про нас? Может, назовешь мне его имя прямо сейчас?
— А где гарантия, что потом ты довезешь меня живым?
— Довезу. Я все равно тебе не поверю. Наша техника просвечивания мозгов дает стопроцентную точность, но с трупами она не работает.
— Я подумаю. У меня еще есть на это право.
— Думай, сколько хочешь. Но напрасно ты мне не доверяешь — в данный момент у нас общие интересы.
— Лучше не нужно — насчет интересов.
— Ну как знаешь.
Идя между деревьями, я выбрал такой проход, где сенатора было бы сложнее словить на прицел. Правда, это тем самым означает, что легче словить меня, но за свою жизнь я не боюсь. Когда приходится беспокоиться о чем-то другом, то мало думаешь о себе. Хотя, конечно, с эккумундивированной броней я был бы гораздо увереннее.
А вот уже и мой «Корвет». Еще совсем немного. Или это случится сейчас — или никогда. На детекторе — несколько размытых пятен вдали. Скорее всего, просто местные жители. Но один из них может быть тем, о ком я думаю.
— Залезай, — я распахиваю перед сенатором дверцу машины.
Он опускается на сиденье. Я закрываю дверь, обхожу с другой стороны и занимаю место водителя.
Неужели никогда?
Ладно, Кайтлен, забудь. Теперь твоя задача — как можно быстрее вернуться обратно, и не стать по дороге жертвой настоящей, а не разыгранной, как в Киеве, автокатастрофы.
Мы едем по шоссе. Я держусь на максимальной скорости, при которой еще нет риска потерять управление.
— Ты даже не спрашиваешь, куда мы едем, — замечаю я.
— Не все ли равно?
— Для кого как. Ты вообще не привык задавать много вопросов?
— Я спрашиваю, когда это имеет смысл.
— Правильно. А вот меня уже давно мучает вопрос: что такое «Эй-Экс»? «Alien Explorations»? Или «Extermination»?
— Не пытайся, все равно не угадаешь. «Another Explanation».
