готова была заплакать. Габриэль лгал ей, лгал намеренно. Это невыносимо.
Конечно, она должна признать, что тоже не была вполне откровенна с Габриэлем, но она не вводила его в заблуждение намеренно, как он. Просто несчастное стечение обстоятельств, над которыми никто не властен. Себя она вполне могла оправдать, а вот Габриэля — нет. Необходимо время, чтобы хорошенько все обдумать. Надо решить, что же делать дальше, и попытаться понять, как наладить эту странную семейную жизнь.
Она присела за стол Габриэля. За этим столом он пишет. Здесь, в освещенной каминным пламенем комнате, Она чувствовала себя необычайно близко к Габриэлю. Феба дотронулась до лежавшего на столе пера. «Этим пером он создает новые легенды», — с благоговейным трепетом подумала она.
Легкий скрежет донесся снаружи, прервав ее грезы. В испуге Феба выронила перо и вскочила на ноги. Скрежет повторился, и рука Фебы с невольным испугом метнулась к горлу.
«Это не ветка дерева, царапающая о камень», — мелькнула у нее мысль. В башне три этажа, и деревьев рядом нет.
Снова едва слышный скрежещущий звук. Феба проглотила тревожный комок в горле. Верить в привидения глупо, но в таком старом замке, должно быть, не раз проливалась кровь. Что, если…
Приглушенный удар — и темная фигура спрыгнула на узкий подоконник. Кто-то резко постучал в окно. Феба поспешно отступила к двери, нащупывая рукой замок. Губы приоткрылись, еще миг — и ее крик разбудил бы всех обитателей замка.
Окно башни распахнулось, в комнату ворвался Габриэль. За его спиной осталась болтаться длинная толстая веревка. Феба поняла, что он спустился с крыши, и смотрела на него, приоткрыв рот в изумлении и ужасе.
— Вечер добрый, мадам жена. — Глаза Габриэля сияли при свете очага, когда он с нарочитой медлительностью стаскивал с рук перчатки. Он даже не запыхался. Перед спуском он снял с себя галстук и жилет, белая рубашка почернела от грязи, башмаки были сильно поцарапаны. — Мне следовало ожидать, что вы и брачную ночь сумеете сделать в высшей степени эксцентричной, — весело добавил он.
Голос наконец вернулся к Фебе:
— Габриэль! Боже мой, какой идиот… Да ты же мог убиться!
Она бросилась к окну. Тяжелая веревка уходила вверх, на крышу. Оттуда до земли так высоко. Феба прикрыла глаза, страшные картины мелькали перед ней. Словно воочию, она видела распростертое на камнях тело Габриэля.
— Хорошо, что ты растопила камин. — Габриэль протянул руки к огню. — На улице довольно холодно.
Феба с трудом отвела глаза от окна и набросилась на Габриэля с упреками:
— Ты спустился с крыши!
— А что мне оставалось? — пожал он плечами. — Дверь в эту комнату была заперта. Ты, надо полагать, случайно забыла о ней?
Терпение Фебы лопнуло.
— Ты что же, рисковал своей шеей, только бы непременно осуществить свои супружеские права? — завопила она. Габриэль по-хозяйски окинул взглядом всю ее фигуру.
— А ради чего же еще, дорогая?
— С ума сошел? — «Чем бы таким запустить в него?»— Дурак, идиот, болван! Не могу поверить! Неужели у тебя нет ни капли здравого смысла?
— Просто смешно слышать подобное обвинение от тебя!
— Ничего смешного! Ты мог разбиться насмерть!
Он пожал плечами:
— Это не страшнее, чем взбираться на мачту…
«Боже мой! Точь-в-точь сцена из» Дамы на башне «.
Феба решительно шагнула вперед и остановилась прямо перед Габриэлем.
— Ты больше никогда не будешь делать ничего подобного, слышишь?
Глаза Габриэля вспыхнули. Он взял в ладони ее лицо.
— Я сделаю это снова, если ты опять убежишь от меня.
— Габриэль, ты напугал меня до смерти. Мне показалось, что я вижу, как ты лежишь там, внизу, на камнях. Ты не должен так безумно рисковать.
Быстрый властный поцелуй прервал ее слова.
— Обещаешь, что никогда больше не попытаешься сбежать от меня?
Она прикоснулась ладонью к его груди, вгляделась в резкие черты дорогого ей лица.
— Обещаю. Но и ты — обещаешь больше не поступать столь безрассудно?
Он легонько провел пальцем по ее щеке.
— Ты так волнуешься из-за меня, дорогая.
— Ты же знаешь, — ответила она, и губы ее затрепетали.
— Значит, больше не будешь убегать от меня и запираться. Потому что, если ты сделаешь это еще раз, я снова доберусь до тебя, даже если придется спуститься по веревке с самого неба.
— Габриэль, послушай…
— Даже если мне придется лезть за тобой в преисподнюю! — тихо, но яростно сказал он.
— О Габриэль! — Феба не в силах была противиться ему дольше.
— Иди ко мне, моя Дама-на-башне. — Габриэль крепко прижал ее к себе. Его ладонь скользнула по спине Фебы.
Он услышал тихий стон и наклонился к жене. Их уста слились в поцелуе, и тело Фебы охватила сладостная дрожь. Жаркое тепло омывало изнутри все ее существо и сливалось с острым чувством тоски и желания, так что слезы выступали на глазах. Опустив ресницы, Феба сомкнула руки на шее Габриэля и отдалась волнам этого тепла.
— Все так и должно было случиться, дорогая моя, — шептал Габриэль, — я знал это с первой нашей встречи.
— Правда? — откликнулась Феба. Она уже с трудом держалась на ногах, приникнув к нему, почти касаясь губами твердой линии его рта. Наклонившись, она внезапно поцеловала его запястье. — Я боялась поверить, что ты чувствуешь ко мне… чувствуешь та же, что я чувствую к тебе…
Он улыбнулся, касаясь губами ее щеки.
— И что же ты чувствуешь ко мне?
Она вся задрожала.
— Я люблю тебя.
— Ах, Феба. — Его руки сжали ее и потянули вниз, на одеяло, которое она приготовила для себя на ковре возле огня.
Вдруг вся комната завертелась — завертелась в немыслимом танце!..
Феба лежала на спине, юбка сбилась к коленям. Габриэль вытянулся рядом, его нога проникла между ее ног, вынуждая раздвинуть бедра, нежно прижимая ее к полу. Она открыла глаза и увидела, что Габриэль пристально смотрит ей в лицо.
— Габриэль, я много думала об этом.
— Вот как? — Он прижался губами к ее губам, надеясь на ответ.
— Да. Мне очень нравятся твои поцелуи. И мне нравится, как ты дотрагиваешься до меня.
— Уже хорошо. — Теплые губы Габриэля легко коснулись ее плеча. — Потому что мне очень нравится дотрагиваться до тебя.
— И все-таки, — торопилась договорить Феба, — я почти уверена, что нам лучше подождать с осуществлением супружеских отношений.
— Мне показалось, что ты больше не сердишься на меня. — Теперь он покусывал мочку ее уха.
— Не сержусь, — призналась она. И как могла она сердиться, когда каждое его прикосновение опаляло ее словно огнем. — Но мы должны еще многое прояснить. Все, о чем мы говорили сегодня за ужином. Габриэль, мы ведь почти не знаем друг друга.
— Мы, кажется, договорились, что ты не будешь больше убегать от меня.
— Я никуда не убегу, — быстро сказала она. — Мы будем жить как муж и жена. Только я думала, нам
