быстро встало на свои места.
…К глубокому разочарованию Ифигинии, не в нее, а в ее сестру Корину оказался влюблен Ричард Хэмптон.
— Не ты одна не правильно истолковала его частые визиты, — заявила Амелия. — Все мы думали точно так же. Если хочешь знать, я до сих пор уверена, что вначале Ричард был увлечен именно тобой. А потом, видя, как сказочно расцветает Корина, он остановил свой выбор на ней.
— Ты несправедлива к Ричарду, Амелия. Он вовсе не волокита!
— Не слишком-то обольщайся на сей счет. Должна сказать тебе и еще кое-что. Ричард никогда не сделал бы предложения Корине, если бы ты не дала за ней большого приданого. Ты думаешь, его родители одобрили бы брак, который не принес бы ни пенни в семью?
— Здесь ты права. — Ифигиния презрительно сморщила носик. Она всегда недолюбливала родителей Ричарда.
Она знала его с самого детства. Они были ровесниками. Их семьи жили по соседству в маленьком местечке Дипфорд графства Девон. Сквайр Хэмптон и его высокомерная жена никогда не одобряли образа жизни семейства Брайтов. Маленькие деревушки обычно живут по собственным законам приличия и добродетели, здесь всегда с недоверием косятся на людей художественно одаренных.
Однако Ифигиния всегда любила Ричарда, и он всегда был очень добр к ней, особенно в то страшное время, когда она потеряла родителей, — они погибли в море.
Оправившись от ужасного потрясения, Ифигиния поняла, что осталась совсем одна с девятилетней сестренкой на руках. К несчастью, после смерти родителей они унаследовали слишком мало. Мать Ифигинии никогда не получала больших гонораров за свои картины. А отец, талантливый архитектор, совершенно не обладал деловой хваткой, чтобы выгодно воплотить в жизнь свои изящные классические проекты.
Неожиданно возросшая стоимость строительства, заведомо неудачный выбор компаньонов, бесчисленные проблемы, одна за другой возникающие в ходе работ, — этого было достаточно, чтобы прибыли мистера Брайта таяли как дым.
Кроме того, мистер и миссис Брайт гораздо охотнее ездили за новыми художественными впечатлениями в Египет, Италию и Грецию, чем зарабатывали деньги. Брайты очень много путешествовали и слишком мало обращали внимания на войны, то и дело вспыхивавшие в различных частях света. Ифигиния и маленькая Корина обычно сопровождали родителей в этих поездках, но когда непоседливые Брайты отправились в свое последнее путешествие, сестры остались дома. Известие о гибели родителей было страшным ударом для боготворивших их дочерей.
Оказавшись перед необходимостью самой обеспечивать себя и Корину, Ифигиния решилась на отчаянный шаг. Она продала все картины матери и книгу эскизов отца, а вырученные средства — все, до последнего пенни, — вложила в открытие Академии юных леди.
Ее затея имела немедленный успех.
Ричард по мере сил помогал Ифигинии. Он уговорил своего отца отдать ей в аренду для академии подходящий особняк и сделал все, чтобы арендная плата оказалась действительно разумной. Он лез из кожи вон, чтобы помочь Ифигинии чем только мог. Он даже сумел убедить свою матушку порекомендовать академию знакомым.
«Я всегда буду благодарна Ричарду, — подумала Ифигиния. — И всегда буду относиться к нему с нежностью. Ричард… Красивый, добрый, с приятными манерами». Но Ифигиния прекрасно понимала, что совершенно не годится ему в жены. Наверное, Ричард понял это лучше ее… и гораздо раньше.
Она была бы ужасно несчастна, если бы ей пришлось провести остаток жизни в Дипфорде. Она даже не представляла, насколько подавлялись там ее природная неуемная энергия, независимость, страсть к приключениям, ум, наконец. Какое счастье, что в прошлом году ей удалось вырваться из родного гнезда! Ей казалось: она разорвала тесный кокон и обрела крылья.
Только совсем недавно Ифигиния осознала, что в полной мере унаследовала богатую артистичность натуры своих родителей. Ей было бы очень нелегко вести себя, как подобает почтенной жене степенного деревенского сквайра.
А вот Корина оказалась наилучшим образом приспособленной к стилю жизни Дипфорда. Она как будто даже искренне полюбила своих новых родственников…
— Ифигиния?
Она очнулась от воспоминаний:
— Да?
— Меня очень тревожит то, какой оборот принимает твоя затея.
— Что ты имеешь в виду?
— Ситуация становится опасной.
— Чепуха. Мы найдем вымогателя — и все опять будет прекрасно.
— Я говорю не о вымогателе. — Амелия пытливо посмотрела в глаза кузине. — Я говорю о тебе. Затея с перевоплощением в искушенную вдову становится слишком рискованной. Посмотри, что произошло сегодня вечером!
Ифигиния вспыхнула:
— Право, Амелия… Это был всего лишь поцелуй.
В устремленном на нее взгляде кузины Ифигиния прочла настоящую тревогу.
— Ради Бога, Ифигиния, умоляю тебя, приложи все силы, но не позволяй ему больше обнимать тебя! Мастерс вовсе не безобидный деревенский увалень, которого можно до смерти напугать сердито сдвинутыми бровями или суровым взглядом! Это сильный человек, привыкший получать все, что захочет.
— Он джентльмен, — возразила Ифигиния.
— Мужчины его типа всегда добиваются своего, и их совершенно не волнует, причиняет ли это кому-то боль.
Ифигиния не нашлась что ответить. Она слишком хорошо знала, что Амелия судит по своему мучительному опыту. Но в будущем ей все-таки лучше не забывать, что она и миссис Брайт — обворожительная экстравагантная вдовушка, таинственная любовница самого скандально известного лорда — вовсе не одно и то же лицо. Она мисс Брайт — девственница, книжница, знаток классического искусства.
И она должна поймать вымогателя.
Она обворожительна, думал Маркус, поднимаясь по ступеням своего лондонского особняка. Умная, страстная и так разительно отличается от всех окружающих его женщин. Кажется, у него будет интересная любовница до конца сезона. А если повезет — то и дольше.
Маркус испытывал волнение при одной только мысли об этом.
Каким огромным облегчением явится для него удобная, спокойная, долгая связь с умной женщиной!
С женщиной, которая примет его правила и не станет настаивать на браке, не станет изводить детскими капризами и идиотскими сценами.
С женщиной, которая не станет постоянно искать повода оторвать его от книги или его нового изобретения.
С женщиной, с которой можно будет просто поговорить после того, как требования страсти будут полностью удовлетворены…
Ловелас распахнул дверь точно в тот момент, когда Маркус поднялся на последнюю ступеньку.
— Добрый вечер, сэр. Надеюсь, он прошел приятно.
— Это был интересный вечер, Ловелас. — Мастерс снял пальто и подал его вместе со шляпой лакею.
Лицо Ловеласа, обычно бесстрастное, как египетская погребальная маска, отразило мгновенное удивление.
— Приятно слышать, сэр. Обычно вы возвращаетесь со светских раутов безо всякого… хм… энтузиазма.
— Ты прав, Ловелас. Но сегодня вечером все было весьма необычно. — Маркус прошелся по
