дверь.
В отблеске единственной свечи, горевшей на столе, он увидел Олимпию. Она стояла у окна, глаза в пол-лица Молили о помощи.
Феликс Хартвелл одной рукой держал ее за горло, другой сжимал пистолет.
– Здравствуй, Феликс, – не повышая голоса, произнес Джаред. – Мои опасения, что у тебя не хватит здравого смысла покинуть город, оказались не напрасны.
– Не приближайся, Чиллхерст, иначе, клянусь, я убью ее, – прорычал Феликс. Голос был хриплый и не предвещал ничего хорошего.
Глаза Олимпии подозрительно блестели.
– Он сказал, что следил за домом, выжидая, когда все уйдут. Боюсь, что моя идея запереть тебя в кладовой и всех отправить из дома сослужила нам плохую службу. Он решил, что дом пуст.
– Если бы ты посвятила меня в свои планы, любовь моя, и посоветовалась со мной, то я мог бы указать в твоем плане несколько слабых мест, – негромко произнес Джаред, не спуская глаз с Феликса.
– Спокойно, – приказал Хартвелл. – Чиллхерст, мне нужно десять тысяч фунтов, причем немедленно.
– Он совсем потерял голову, – прошептала Олимпия. – Я только что сказала ему, что вряд ли в доме найдется что-нибудь на такую сумму.
– Ты права, конечно, не найдется. По крайней мере ничего, что можно было бы без труда вынести в руках, но ты можешь взять что-нибудь из мебели, Феликс.
– Предупреждаю, Чиллхерст, не шути со мной. Я так же сильно хочу покинуть Англию, как ты желаешь, чтобы я убрался. Но я по уши в долгах, а мои кредиторы слишком назойливы. До них дошло, что я собираюсь уехать, и они пригрозили убить меня. Я должен расплатиться с ними.
– Здесь есть немного серебра, – задумчиво произнес Джаред. – Но тебе потребуется здоровенная подвода, чтобы вывезти столько вещей на такую сумму. По- моему, это не очень-то сподручно, особенно когда человек собирается спешно уезжать.
– Может быть, есть какие-нибудь драгоценности? – Феликс совсем отчаялся. – Ты женат. Наверняка успел подарить жене ценные побрякушки. Такие люди, как ты, всегда покупают украшения своим женам.
– Драгоценности? – Джаред сделал маленький шажок в сторону Феликса.» У меня есть только один шанс «, – подумал он, а вслух сказал:
– Кажется, нет.
Олимпия откашлялась.
– Милорд, вы забыли про изумрудные серьги с бриллиантами, те, что я надевала на бал Хантингтонов.
– Ax да, серьги. Как же я забыл!
– Я знал о них. – В прищуренных глазах Феликса смешались торжество и облегчение. – Где они, леди Чиллхерст?
– Наверху, в моей шкатулке на туалетном столике, – прошептала Олимпия.
– Прекрасно! – Феликс отпустил Олимпию и оттолкнул ее. Дуло его пистолета смотрело Джареду в лицо. – Сейчас, мадам, вы подниметесь наверх и принесете их сюда. Даю вам пять минут, если задержитесь, клянусь, я убью вашего мужа. Вам все понятно?
– Да. – Олимпия рванулась вперед. – Не беспокойтесь, сэр. Я сейчас принесу серьги.
– Не волнуйся за меня. – Слова Джареда достигли ее слуха уже у дверей. – Тебе нужна свеча, дорогая. Возьми одну и зажги от той, что стоит на столе.
– Господи, я забыла, ну конечно, мне нужна свеча.
– Поторапливайтесь, – приказал Феликс.
– Я постараюсь, сэр. – Олимпия взяла незажженную свечу и протянула ее к горящей. Тут ее глаза встретились с взглядом Джареда.
Он еле заметно улыбнулся.
Кончиками пальцев Олимпия погасила пламя, и Комната погрузилась во мрак.
– Черт! – закричал Феликс. Он нажал на курок, вспышка выстрела на миг осветила темноту.
Гардиан был уже в руке у Джареда. Он метнул его в сторону Феликса.
Раздался крик – боли, ужаса и ярости, а затем глухой стук.
– Джаред? – Послышалось чирканье спички. Олимпия зажгла свечу. – Джаред, ты в порядке?
– Все хорошо, дорогая. В следующий раз, когда ты опять соберешься где-нибудь запереть меня, советую тебе подумать, а вдруг я тебе пригожусь.
Феликс застонал. Открыв глаза, он посмотрел на Джареда:
– Ты всегда был дьявольски умен.
– Я думал, Феликс, ты тоже не дурак.
– Ты, конечно, мне не поверишь, но я искренне сожалею, что все так кончилось. – Я тоже. – Джаред опустился на колени возле Феликса. Он осмотрел рукоятку, торчавшую из его плеча. – Ты будешь жить, Хартвелл.
– Зачем? – прошептал Феликс. – Я не хочу болтаться на виселице. Лучше бы ты меня убил.
– Тебя не посадят в тюрьму, – пообещал Джаред. – Я позабочусь о том, чтобы твои кредиторы получили все сполна, но с условием, что ты навсегда покинешь Англию.
– Ты действительно так сделаешь? – Феликс испытующе посмотрел на Джареда. – Не могу тебя понять, Чиллхерст, хотя, признаюсь, никогда тебя и не понимал.
– Я уже догадался. – Джаред поднял глаза на Олимпию, которая с потерянным видом ходила взад-вперед по комнате. – Есть только один человек на земле, который меня понимает.
Нетвердой походкой вошел Грейвз. Он держался за рану на затылке, но глаза смотрели зорко и настороженно.
– Милорд, кажется, я немного опоздал.
– Все хорошо, Грейвз. Как ты себя чувствуешь?
– Я жив, благодарю вас, сэр.
Олимпия бросилась к дворецкому:
– Грейвз, вас ранили?
– Ничего страшного, мадам. За многие годы моей службы меня столько раз били по голове. Но, как видите, я до сих пор цел и невредим, – похвастался Грейвз, и его ухмылка напоминала оскал скелета. – Только, пожалуйста, не говорите об этом миссис Берд. Я надеюсь вызвать ее сочувствие.
– Она придет в ужас, – заверила его Олимпия.
Ухмылка с лица Грейвза исчезла, когда он посмотрел на Джареда.
– Прошу прощения за случившееся, сэр. Я вернулся в дом, когда мадам всех отослала, но, как видите, не успел. Он уже был в доме.
– Забудем об этом, Грейвз. Главное, все живы.
Громкий стук в дверь прервал Джареда.
– Посмотрите, кто там, Грейвз.
– Я сама, – вызвалась Олимпия. – Грейвз пока не в состоянии выполнять свои обязанности. – Она взяла свечу и вышла в холл.
Бурно протестуя, Грейвз заковылял за ней.
Джаред дотронулся до раны Феликса. Тот застонал и потерял сознание.
– Деметрия! Констанс! – Джаред услышал удивленный голос Олимпии. – Что вы здесь делаете? Мистер Ситон, что вам нужно в такой час? Если вы собираетесь обсуждать подробности дуэли, то спешу уведомить вас, что она не состоится. Вам ясно?
– Вы можете выпустить Чиллхерста, – бесстрастным, безжизненным тоном произнесла Констанс. – Деметрия все рассказала брату Джиффорд желает принести свои извинения Чиллхерсту и отказаться от поединка. Верно, Джиффорд?
– Да, – еле слышно ответил Джиффорд – Прошу вас, передайте своему мужу, что я хотел бы поговорить с ним – Я здесь, Ситон Прежде чем вы принесете извинения, не могли бы вы послать за доктором? Джиффорд застыл в дверях.
– Ради Бога, зачем вам доктор? – Его взгляд упал на Феликса. – Проклятие! Кто это?» Откуда столько крови?
Стоя на цыпочках, Олимпия выглядывала из-за плеча Джиффорда.
– Это мистер Хартвелл. Он пытался украсть мои изумруды. Вон там на полу валяется его пистолет. Он хотел убить Джареда.
– Но что с ним случилось? – Джиффорд словно завороженный с болезненным любопытством разглядывал лежащего без сознания Феликса.
– Чиллхерст воспользовался своим кинжалом, чтобы спасти нас. – Глаза Олимпии светились гордостью за мужа. – Он бросил кинжал в Хартвелла в момент его выстрела.
– Джаред проткнул его? – слабо переспросил Джиффорд.
– Ну да. Чиллхерст всегда носит кинжал с собой, но самое замечательное то, что все происходило в полной темноте. Я задула свечу и…
Джиффорд издал какой-то странный сдавленный звук, поскольку в это мгновение Джаред одним движением выдернул кинжал из Феликса. Полилась кровь, но Джаред ловко перевязал рану галстуком. – Господи! – Джиффорд побелел как мел, его подташнивало. – Никогда не видел человека, пронзенного кинжалом.
– Что бы вы сказали, – беспечно отозвался Джаред, – если бы увидели человека с пулей в груди? Именно поэтому я послал вам записку, где просил позаботиться, чтобы на нашей встрече присутствовал доктор.
– Кровожадный пират, – слабо пролепетал Джиффорд, его лицо приобрело пепельно-серый оттенок. Медленно опустившись на пол, Ситон потерял сознание.
Глава 20
– Должна признаться, что ты вовремя выбрался из кладовой, – промурлыкала Олимпия, греясь в объятиях Джареда. – Ты никогда не перестанешь удивлять меня, милорд.
– Я рад, что мои скромные возможности производят на тебя впечатление. – Джаред ласково взъерошил ее волосы.
Было почти три часа ночи. В доме стало тихо, все спали.
Олимпия безумно устала, но заснуть не могла. События вечера были слишком живы в памяти.
– Я не перестаю восхищаться твоими способностями. – Олимпия прижалась губами к его плечу. – Хорошо, что ты не сердишься за то, что я заперла тебя в кладовой.
– Моя прекрасная сирена, – прошептал Джаред. – Я не могу долго сердиться на тебя. Когда ты повернула ключ в двери, я понял, что ты любишь меня.
Олимпия затаила дыхание.
– И как же ты пришел к такому решению?
– Никто никогда даже не пытался спасти меня. – Джаред всматривался в ее лицо. – Или я ошибаюсь?
Ты любишь меня?
– Джаред, я полюбила тебя с того дня, когда ты впервые вошел в библиотеку и спас меня от Дрейкотта.
– А почему ты сразу не сказала?
– Потому что я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным жениться на мне после такого признания. Ты и так дал мне слишком много. Я, конечно, надеялась, что ты любишь меня, но мне не хотелось тебя вынуждать. Я мечтала о твоей любви больше
