Все машинально повернулись туда, где стояла Кларисса, беспокойно озиравшаяся по сторонам. Она была в атласном платье того самого темно-аметистового цвета, который выбрала для нее Августа. Волосы ее были высоко зачесаны в греческий узел и укреплены длинной лентой в тон платью. Она держалась с достоинством, очень прямо, гордо выпятив грудь, словно готовилась вступить в схватку с враждебным светским обществом.
— Господи! — пробормотал Гарри и сделал большой глоток кларета. — Никогда не видел такой нашу тетю Клариссу!
Сэр Томас тоже был явно поражен… Он уставился на застывшую в дверях мисс Флеминг и спросил:
— Августа, как ты сказала? Кто эта дама?
— Одна из родственниц Грейстоуна… Весьма образованный и очень интересный человек, в чем вы легко можете убедиться сами. Она, между прочим, как раз занимается исследованиями по тому вопросу, которого мы только что коснулись в нашей беседе.
— Вот как? Мне бы очень хотелось поподробнее обсудить с ней эту проблему!
Августа улыбнулась, весьма довольная его решительным настроением:
— Вот как? Ну так я, с вашего разрешения, пойду и приглашу ее присоединиться к нам.
— С удовольствием познакомлюсь с ней! — быстро заявил сэр Томас.
Августа стремительно направилась к дверям и успела перехватить Клариссу, прежде чем та, окончательно утратив самообладание, вознамерилась спастись бегством.
— Должна сказать, Августа, это один из самых веселых и приятных балов в моей жизни! — заявила чуть позже Клодия. Кузины выбрались наконец из переполненного зала, чтобы немного подышать свежим воздухом и побыть в тишине. — Да и поездка днем в Веймут была просто замечательной.
— Спасибо.
В зале музыканты заиграли крестьянский танец, и гости снова с большим воодушевлением принялись танцевать. Помимо элегантно одетых гостей из Лондона здесь было немало представителей местного дворянства, веселившихся от души и одетых весьма живописно. Все соседи Грейстоунов были приглашены на этот бал. Августа устроила буфет с самым щедрым угощением и огромным количеством шампанского.
Прекрасно понимая, что впервые за много лет в Грейстоуне устраивается нечто подобное, Августа очень старалась и, надо сказать, была втайне чрезвычайно довольна собой. Да, очевидно, умение принимать гостей действительно в крови у членов ее семейства.
— Я очень рада, что вы с дядей Томасом смогли приехать к нам в Дорсет! — Августа остановилась фонтана и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. — Мне так давно хотелось хоть как-то отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали после смерти Ричарда!
— Ну что ты, Августа! О какой благодарности ты говоришь?
— Ты и твой отец были очень добры ко мне, Клодия. Боюсь, я не всегда умела как следует выразить свою благодарность, как не могла и отплатить вам хоть чем-то добрым…
Клодия задумчиво смотрела на мерцающую в ночи воду фонтана.
— Ты уже отплатила нам за все, только сама об этом даже не догадываешься, Августа. Теперь я это поняла.
Августа быстро посмотрела на нее:
— Ты очень мила, однако мы обе прекрасно знаем, что я иногда весьма сильно нарушала покой вашего дома.
— Ничего подобного! — ласково улыбнулась Клодия. — Ты порой бывала не такой, как мы, и вообще совершенно непредсказуемой, даже неспокойной, однако ничего ты не нарушала. Наоборот, с тобой все становилось как-то светлее! Я бы никогда не сумела по-настоящему зарекомендовать себя в обществе, если бы не ты. И я никогда не решилась бы вступить в клуб «Помпея»и не имела бы возможности познакомиться с леди Арбутнотт… — Она помолчала. — И с Питером Шелдрейком.
— Ах да, мистер Шелдрейк! Должна сказать, он совершенно тобой очарован, Клодия. А как ты сама к нему относишься?
Клодия долго изучала носки своих атласных туфелек, потом подняла глаза и увидела, что Августа пытливо на нее смотрит.
— Боюсь, я тоже нахожу его совершенно очаровательным, Августа! Хотя и не понимаю почему. Его комплименты слишком горячи, чтобы звучать пристойно, а иногда он просто бесит меня своими шуточками. Однако я уверена, что за его беспечной манерой вести себя в свете скрывается добрая и тонкая душа. Я чувствую в нем серьезность, которую он так старательно от всех скрывает.
— Ты права. Да и, в конце концов, он близкий друг Грейстоуна. Мне, например, мистер Шелдрейк очень нравится, Клодия! И всегда нравился. Я чувствую, что вы с ним были бы отличной парой. Ему необходимо твое положительное влияние.
Клодия лукаво улыбнулась:
— Ты что, стала сторонницей той теории, что противоположности всегда сходятся?
— Конечно! Возьмем мой случай. — Августа наморщила носик. — Не существуем на свете двух других столь же непохожих людей, как мы с Грейстоуном.
— Да, на первый взгляд, пожалуй. — Клодия быстро и внимательно посмотрела на кузину. — А ты счастлива в браке, Августа?
Августа ответила не сразу: ей не хотелось сейчас обсуждать свои взаимоотношения с Гарри. Все пока слишком сложно, неясно, ново для нее… Ей по-прежнему очень многого не хватало, и, лежа без сна до рассвета, она не была уверена, подарит ли ей когда-нибудь Гарри то, о чем она мечтает… Она не знала, сумеет ли он научиться любить ее так, как она любит его.
Августа не знала и того, долго ли еще он будет молча выжидать — не окажется ли, что и она страдает тем же отсутствием добродетели, что и прочие графини Грейстоун.
— Августа, что с тобой?
— У меня есть все, о чем только может мечтать женщина, Клодия. — Августа светло улыбнулась. — Чего же мне еще желать?
Клодия сосредоточенно нахмурилась:
— Это действительно так… Граф обладает всеми качествами, какие только можно пожелать супругу… — Она помолчала, смущенно покашляла, а потом прибавила нерешительно:
— Интересно, Августа, сложилось ли у тебя какое-то общее представление о том, каким должен быть идеальный муж?
— Общее представление? Господи, Клодия! Значит, ты и в самом деле серьезно увлечена Шелдрейком? И даже подумываешь о замужестве?
В темноте трудно было увидеть, как покраснела Клодия, однако Августа в этом не сомневалась. Обычно холодноватый спокойный голос Клодии сейчас дрожал от волнения.
— Пока о браке не было сказано ни слова, и я, разумеется, жду, чтобы мистер Шелдрейк сначала поговорил с папой… если захочет сделать мне предложение.
— Как это сделал Грейстоун, когда просил моей руки? Я бы в данном случае на это не рассчитывала. — Августа тихонько засмеялась. — Мистер Шелдрейк не такой большой сторонник старомодных правил. Я полагаю, что сначала он спросит тебя, а уж потом пойдет к твоему отцу.
— Ты думаешь?
— Совершенно определенно. Ну а теперь, если хочешь, я отвечу на твой вопрос, каково мое общее представление об идеальном муже.
— Да, я именно об этом тебя спрашивала.
— Первое, что следует учитывать, если хочешь правильно выбрать себе мужа, — заговорила Августа тоном опытного лектора, — это то, что все мужчины страшно любят воображать себя главой дома. Они наслаждаются подобными иллюзиями и убеждены, что в доме они фельдмаршалы, а их жены всего лишь офицеры, выполняющие их приказы. Ты меня понимаешь, Клодия?
— Кажется, да. Но ведь это должно безумно раздражать?
— Иногда, без сомнения, раздражает. Однако мужчины зачастую довольно медленно соображают, что несколько сдерживает их постоянное стремление всеми руководить.
