— Нет, вы только что отпускали колкости на мой счет, и я не намерен больше терпеть этого!
Клара едва удержалась, чтобы не запустить ему в голову тарелкой. Быстро взглянув на своих гостей, она с ужасом увидела, что не только лорд Торстон, но даже аббатиса Хелен, кажется, искренне находят эту сцену забавной.
— Вы позорите меня перед всем обществом, милорд, — процедила она сквозь зубы. — Ради Бога, сядьте на свое место и успокойтесь.
Гарет спокойно скрестил руки на груди.
— Я не сяду, пока мы не покончим с этим вздором. Все в этом зале прекрасно понимают, что отпустить семерых разбойников было бы величайшей глупостью. Немедленно назовите мне хотя бы одну уважительную причину, по которой я должен уступить вам.
Клара лихорадочно перебирала свои доводы:
— Это было бы жестом великодушия и милосердия!
— Это вздор, а не причина.
— Вы могли бы сделать это в честь грядущего праздника Рождения святой Эрмины!
— Мадам, до приезда на ваш остров я и понятия не имел ни о какой святой Эрмине! И не собираюсь освобождать преступников в ее честь. Ну? У вас есть другие причины?
— Наверное, это можно сделать в честь приезда ваших родителей? — в отчаянии спросила она.
— Нет, мадам, это не уважительная причина.
Клара уже не могла остановиться. Она вскочила и повернулась к Гарету:
— Тогда сделайте это для меня, милорд! Если в вашем сердце есть хоть капля любви ко мне, вы не откажете мне в этой просьбе! Я умоляю вас, милорд!
Глаза Гарета как-то странно блеснули.
— Хоть капля любви, вы сказали?
— Да, — горячо подхватила Клара. — Если ты чувствуешь хоть малую толику той любви, которую я испытываю к тебе, то не сможешь отказать мне в этой просьбе!
Как только эти слова сорвались с ее губ, Клара очнулась. Ей вдруг отчаянно захотелось превратиться в облачко дыма и растаять в воздухе. Как могла она совершить подобную глупость?!
Никто не шевельнулся. Даже слуги застыли на своих местах.
— Я хочу убедиться, что правильно понял вас, мадам, — медленно протянул Гарет. — Вы хотели сказать, что если я люблю вас, то освобожу семерых пленников?
Дура, дура, дура! Она не знала, сумеет ли пережить это унижение. Но отступать было уже слишком поздно. Она подняла голову и прямо посмотрела в хрустальные глаза Викмерского Дьявола.
— Да, милорд. Именно так я и сказала.
— Так будь по-вашему!
Она изумленно открыла рот. И тут же снова закрыла. Не веря собственным ушам, уставилась в лицо Гарета:
— Прошу прощения, милорд?
Он улыбнулся:
— Я сказал, будь по-твоему. Завтра же утром семерых пленных выведут из подземелья, отправят с острова и благополучно проводят через сиабернские владения сэра Николаса.
Клара никак не могла поверить в это.
— Ты в самом деле отпускаешь их? Ради меня?
— В доказательство моей любви к тебе, жена.
— О Гарет! — Не помня себя, она бросилась в его объятия. — У тебя настоящий талант к прекрасным, возвышенным жестам! Благодарю вас, милорд!
Он крепче обнял ее и начал смеяться. Громоподобный хохот прокатился по залу и эхом отлетел от каменных стен. Гости один за другим тоже начали улыбаться.
— Ты в самом деле любишь меня? — спросила Клара, уткнувшись в его плечо.
Он перестал смеяться, посмотрел на нее, и в хрустальной глубине его глаз Клара вдруг увидела его душу и прочитала ответ на свой вопрос.
— Как могу я не любить тебя, Клара? Ты держишь в своих руках мое сердце и мое будущее.
И под громкие, неистовые аплодисменты собравшихся Гарет поцеловал жену.
Краем глаза Клара успела заметить, как Хелен наклонилась к лорду Торстону. Она что-то шептала ему, а Торстон кивал и радостно улыбался.
И тогда она ощутила, как ее заполняет счастье. Оно буквально затопило ее, и все вокруг благоухало волшебным, пьянящим и несказанно прекрасным.
Клара сразу узнала этот запах. Это был аромат Любви.
