- Красивые цветочки, правда? - похвастался он. - Здесь у меня несколько старомодных роз... Видите вот эту, красно-белую полосатую?
- 'Майор Борэпэр', - отозвалась Таппенс.
- Здесь мы называем ее 'Йорк и Ланкастер', - сказал Перри. - Война Алой и Белой роз. Приятно пахнет, правда?
- Пахнет изумительно.
- Лучше этих новомодных гибридных чайных.
В некотором роде сад представлял собой жалкое зрелище. За сорняками следили плохо, хотя сами цветы были старательно подвязаны на любительский манер.
- Яркие цвета, - сказал мистер Перри. - Мне нравятся яркие цвета. Мы часто приглашаем людей посмотреть наш сад. Рад, что вы пришли.
- Большое спасибо, - ответила Таппенс. - Я считаю, у вас и впрямь очень милые и сад, и дом.
- Вам следует посмотреть его другую половину.
- Она сдается внаем или продается? Ваша жена говорит, сейчас там никто не живет.
- Мы не знаем. Мы никого не видели, никакой дощечки нет и осматривать его никогда никто не приезжает.
- По-моему, в этом доме было бы славно жить.
- Вы подыскиваете дом?
- Да, - тут же приняв решение, ответила Таппенс. - Собственно говоря, да, мы подыскиваем домик в сельской местности на то время, когда муж уйдет на пенсию. Это, вероятно, произойдет в следующем году, но хотелось бы присмотреть загодя.
- Если вы любите тишину, здесь тихо.
- Вероятно, - продолжала Таппенс, - я могла бы навести справки у местных агентов по торговле недвижимостью. Вы так купили этот дом?
- Да, сначала увидели объявление в газете. Затем уже поехали к агентам, да.
- А куда вы ездили - в Саттон Чанселлор? Это ваша деревенька, нет?
- В Саттон Чанселлор? Нет. Контора агентов в Мар-кет Бейсинге. 'Рассел и Томпсон' - так называется их фирма. Вы могли бы съездить к ним и спросить.
- Да, пожалуй, - согласилась Таппенс. - Сколько отсюда до Маркет Бейсинга?
- Отсюда две мили до Саттон Чанселлора, а оттуда еще семь до Маркет Бейсинга. От Саттон Чанселлора идет хорошая, дорога, а тут одни проселки.
- Понятно, - сказала Таппенс, - Ну, до свидания, мистер Перри, и большое вам спасибо, что показали мне свой сад.
- Одну минуточку. - Он наклонился, срезал огромный пион и, взяв Таппенс за лацкан, вставил цветок в петлицу. - Красиво смотрится, право.
Таппенс вдруг испытала чувство паники. Этот огромный, неуклюжий, добродушный мужчина вдруг испугал ее. Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался. Улыбался как-то дико, чуть ли не с вожделением.
- Красиво он на вас смотрится, - повторил он.
Красиво.
'Хорошо еще, что я не молодая девушка, - подумала Таппенс. - Вряд ли бы мне тогда понравилось, что он прикрепил мне цветок'. Она еще раз попрощалась и поспешила прочь.
Дверь дома стояла открытой, и Таппенс вошла сказать до свиданья миссис Перри. Та в кухне мыла посуду после чая. Чуть ли не по привычке Таппенс сняла с вешалки полотенце и принялась протирать чашки и блюдца.
- Большое вам спасибо, - сказала она. - И вам, и вашему мужу. Вы были так добры и гостеприимны... Что это?
Со стены кухни, или, скорее, из-за стены, где некогда стояла старомодная газовая плита, донеслись громкий пронзительный крик, клекот и царапанье.
- Это наверняка галка, - сказала Перри. - Упала в дымоход в другой половине дома. У них это бывает в такое время года. На прошлой неделе одна упала в нашу трубу. Они вьют гнезда в дымоходах, вы знаете.
- Как - в другой половине дома?
- Ну да вот она опять кричит.
И снова до их ушей донесся клекот и пронзительный крик попавшей в беду птицы.
- В пустом-то доме, видите ли, ею некому заняться, - пояснила миссис Перри. - Дымоходы следует прочищать.
Клекот и царапанье продолжались.
- Бедная птица, - сказала Таппенс.
- А что делать? Вылететь оттуда она не сможет.
- Вы хотите сказать, она так там и умрет?
- О да. Я ж вам говорила, одна свалилась в наш дымоход. Даже не одна, а две. Одна была в полном порядке, совсем еще молодая и крепкая, мы положили ее на улице на землю, и она улетела. Другая была уже дохлая.
Сумасшедшее царапанье и крики продолжались.
- Ах, как бы нам до нее добраться, - сказала Таппенс.
И тут в дверях появился мистер Перри.
- Что-нибудь случилось? - спросил он, переводя взгляд с одной женщины на другую.
- Там птица, Амос. Вероятно, в дымоходе гостиной за стеной. Слышишь?
- Да, это галка упала из гнезда.
- Вот бы забраться туда, - сказала миссис Перри.
- Это невозможно. Она сдохнет со страху, если не от чего другого.
- А потом от нее будет идти запах, - сказала миссис Перри.
- Здесь ты все равно ничего не почуешь. Уж больно ты мягкосердечная, как и все женщины, - сказал он, переводя взгляд с одной на другую. Впрочем, если хочешь, мы можем ее вытащить.
- Господи, неужто одно из окон открыто?
- Нет, зачем же, мы можем вытащить ее через дверь.
- Какую дверь?
- Да ту, что во дворе. Ключ висит вместе с другими. Он вышел наружу и прошел до конца дома, отворив там небольшую дверь, за которой оказался сарайчик для хранения всяческих банок и склянок. Но из него еще одна дверь вела на другую половину дома, а у двери сарайчика висели на гвозде шесть или семь ржавых ключей.
- Вот этот подходит, - сказал мистер Перри.
Он снял ключ, сунул его в замочную скважину и, после долгих уговоров и применения силы, ключ со скрежетом повернулся-таки в замке.
- Как-то раз я уже заходил сюда, - сказал мистер Перри, - когда услышал, что шумит вода. Кто-то, наверное, забыл как следует прикрутить кран.
Две женщины последовали за ним. Дверь открылась в небольшую комнатку, где все еще стояло множество ваз для цветов на полках, была там и раковина с краном.
- Это комната для цветов, - сказал он. - Здесь, бывало, подготавливали цветы. Видите, сколько здесь осталось ваз?
Из цветочной комнаты вела дверь, которая даже не была заперта. Мистер Перри открыл ее и прошел дальше. Казалось, подумала Таппенс, будто проходишь совершенно в другой мир. В коридоре за комнатой лежал ворсистый ковер. Чуть дальше стояла полуоткрытая дверь, из-за которой и доносились звуки попавшей в беду птицы. Перри толкнула дверь, и Таппенс с его женой вошли следом за ним.
Окна были закрыты ставнями, но один ставень болтался, и в комнату проникал свет. В полусумраке Таппенс увидела на полу выцветший, но красивый ковер серовато-зеленого цвета. У стены стояла этажерка, но ни стола, ни стульев не было. Мебель, несомненно, убрали, ковры же и занавески оставили как принадлежности, которые можно передать очередному хозяину дома.
