взял оттуда одеяла и овес для него.
— А сам? Когда ты ел последний раз?
— Я? Вчера… Не волнуйся, я стащил холодного цыпленка из кладовой.
— Слушай, — сказал Роб. — Ты должен разбудить родителей, тебе не кажется? Они с ума сходят: где ты, жив или нет!
— Знаю. Мне очень жаль. Но я не хочу их впутывать.
— Уже поздно.
Майк не ответил. Вид у него был усталый и подавленный.
— Что случилось? — спросил Роб.
— Мы проиграли. Слышал, наверное?
— Да.
— У них тоже было оружие.
— Вы начали первыми, — возразил Роб.
— А коптеры? Газовые бомбы?
— Я не слышал об этом.
— Это добило нас. Сначала все шло хорошо. Но они просто выжидали, пока мы соберемся все вместе и атаковали с коптеров нервно-паралитическим газом. От средней дозы наступает паралич, от большой — смерть. Мне повезло — я был с краю. Только сильно тошнило.
— А ты думал, они будут сидеть сложа руки? Это, наверное, самый быстрый и наименее кровавый путь.
— Ты забыл добавить — и самый безвредный для частной собственности. Мирное элегантное общество с его лошадьми, роскошными шпагами и хорошими манерами… а за всем этим — безжалостная сила, подкрепленная оружием.
— Что тут ужасного? Они только защищались.
— Ты ничего не понял, — Майк говорил с холодным спокойным гневом. Это подделка, театр марионеток, понимаешь? Делай, что тебе говорят, стой, где приказано и благодари Господа, тогда все будет в порядке. Заступишь за черту — и ты пропал.
— Были только джентри? Ведь слуги не поддержали восстание.
— Да, они не пошли за нами. Вот радость для властей, да? Все прекрасно! Одна досада — кучка скучающих и чем-то недовольных бездельников-джентри, но это не страшно! Просто слуги лучше натасканы вот и все! Их приучили любить то, что они имеют.
— Может, то, что они имеют, не так уж плохо? Раньше революции совершали против голода, угнетения, рабства. А теперь? Разве слугам плохо живется? Зачем им все это менять?
— Действительно, зачем? — устало сказал Майк.
— Люди счастливы — и здесь, и в Урбансах. Какой смысл переворачивать все с ног на голову?
— Снова тот же бесполезный спор, — Майк криво усмехнулся. — Мы с тобой говорим на разных языках. Я устал.
— Иди спать. Тебе надо хоть немного отдохнуть.
Майк покачал головой:
— Мне вообще опасно здесь оставаться. Дома они будут искать меня в первую очередь.
— Пройдут дни, недели, пока во всем разберутся.
— Не обольщайся внешней неразберихой. Это общество организовано гораздо лучше, чем кажется.
— Можно сказать твоим родителям, что ты здесь? Хотя бы маме. Она поможет тебе.
— Нет.
— Что ты собираешься делать?
— Как-нибудь устроюсь.
— Но ведь все кончено. Рано или поздно тебе придется сдаться. Тебе ничего не будет, я уверен. Они, наверное, вообще не будут строго наказывать мятежников, если все так легко обошлось. Правда, могут из школы исключить…
— Исключить? — Майк рассмеялся. — Об этом я даже не подумал.
— Но ты согласен, что придется когда-нибудь сдаться? Нельзя же прятаться всю жизнь.
— Помнишь, я однажды говорил тебе что-то вроде этого? — спросил Майк. — Просто, мы поменялись местами: ты здесь, я в бегах. Забавно…
— Да, ты прав. Ты остался один, как я когда-то. Все твои друзья в тюрьме.
— Или убиты. Только не все — некоторым удалось спастись.
— Тебе нельзя здесь оставаться, они найдут тебя.
— В Графстве — да.
— Что ты хочешь сказать? — удивился Роб.
— Нашему командиру удалось бежать. Он подозревал, что в Графстве ничего не получится, и хорошо подготовился на случай провала. У нас много друзей в Урбансах.
— Там не было восстания — это слухи.
— Его и не должно было быть. Пока. Но это не значит, что в Урбансах нет никакого сопротивления. В следующий раз мы начнем оттуда. Просто это займет больше времени.
— Ты все еще надеешься на революцию?
— Конечно.
— Ты сумасшедший! Даже если в этом есть крупица смысла, у вас нет никакой надежды на победу. Неужели ты не понял?
— Может, наши шансы и не блестящи, но они есть. Есть и надежда.
— Ты хочешь…
— Перейти границу. Как ты когда-то. Только в другую сторону.
— И жить в Урбансе? — все еще не веря, спросил Роб.
— Да.
— Среди шумной толпы, в убожестве и нищете? Да ты возненавидишь все это. Я знаю, что такое Урбанс, ты — нет. Строить планы, сидя в уютных деревенских домах и помитинговать несколько часов — совсем не то, что жить в Урбансе день за днем, месяц за месяцем.
— Я и не жду удовольствий.
Роб понял, что Майк серьезен. Очень серьезен. Что он мог сделать? Он снова предал Майка — миссис Гиффорд была права. Но, с другой стороны…
— Ты ошибаешься, — сказал Роб. — Я уверен, ты сам поймешь. Тогда ты вернешься. Если бы я…
— Я знаю, — Майк положил руку на плечо Роба. — Если бы даже ты захотел, я бы не взял тебя.
— Не уходи. Тебе ничего не будет, если ты сам придешь в полицию.
Майк взглянул на него.
— Думаешь, не будет?
— Уверен! Опасность миновала…
— Не надо, — перебил Майк. — Я уже все решил.
— Если бы ты только повидался с родителями…
— Неужели ты думаешь, они позволят мне уйти? — Роб молчал. — Я вообще не собирался здесь появляться, просто было по пути, и я решил, что лучше стащить еду из дома. В другом месте могла залаять собака. А Тэсс только пыталась облизать меня от радости. Теперь — все. Пора. Я хочу до утра перейти границу.
— А Капитан? Ты ведь не сможешь взять его с собой?
— Нет, — Майк улыбнулся через силу. — Я отпущу его. Капитан сам найдет дорогу домой.
— Останься, прошу тебя!
— Нет.
— Я позову твоего отца!
— Ты не сделаешь этого.
В его голосе не было уверенности, но Роб знал, что это правда. Он кивнул на мокрую грязную одежду
