грязные и на спущенных шинах, видимо эти машины бросили еще несколько лет назад.
Бетон кончился, путь преградила темно-зеленая стена. Она была выше головы Русова и источала густой травяной запах, кое-где виднелись желтые початки. Русов вспомнил рассказы матери о родительской ферме, куда с такой радостью ездила на каникулы, и понял, что видит кукурузу. Ни разу ее не пробовал, но срывать початок не хотелось: все были деформированы, да и растительность выглядела зловеще - толстые искривленные стебли и мясистая листва почти скрывали рыжую, будто напитанную кровью землю. В глубине зарослей сгущалась тьма, оттуда веяло неопределенной угрозой - верный признак близости Черной зоны.
Русов постоял, темнота притягивала взгляд. Странное томление ощутил в сердце, захотелось войти в заросли и бездумно уходить все глубже, чувствуя на лице прохладу, растворяясь в зеленом забвении...
Он очнулся, стоя на коленях, зарывшись пальцами в неприятно теплую землю. К лицу тянулось зелеными остриями сразу несколько листьев. Русов отпрянул, будто увидел змей. Надо же, едва не поддался черному зову! Что-то странно привлекательное таилось в Черных зонах, немало людей уходило в подобный сумрак, и больше их никто не видел.
Он кое-как встал (ноги подгибались) и вернулся в аэровокзал. Долго мыл руки, потом сполоснул разгоряченное лицо: профилактика не помешает.
Сирин все еще спал - с улыбкой на помятом лице, посапывая словно довольный ребенок. Русов сел и стал смотреть на самолет. Тот стоял за стеклянной стеной, как нахохлившаяся птица - угольно-черный в ослепительном свете дня. Облака превратились в башни, их медлительное движение походило на шествие белых ладей, вот и первая тень накрыла аэровокзал.
Русов зевнул и вытянул ноги. Он устал переживать - первоначальный испуг прошел, и на душе было мирно и спокойно, словно впереди ждали долгие летние каникулы. Это надо же, он в Америке!
Сирин заворочался, спустил ноги на пол, лицо сделалось озабоченным.
- Ну ладно, Евгений. Отдохнули, а теперь пора и за дело. Надо машину искать, не пешком же идти.
Они вышли из аэровокзала, но у машин на стоянке не задержались. Сирин покачал головой:
- Эти все сгнили. Надо искать среди тех, что стоят в гараже.
Стали заглядывать в пристройки, но тщетно. Сирин повернулся к ангарам и вздохнул: по полю аэропорта плыли тени от облаков, но ангары стояли в более густой тени, которая не двигалась.
Граница Зоны!
- Посмотрим там.
Русов неохотно пошел следом и, войдя в тень, ощутил холодок. Наверное, от страха, потому что температура в Зонах всегда была выше, чем снаружи. Впрочем, кратковременное пребывание никому особенно не вредило.
Зато в первом же ангаре помимо двухмоторного самолета обнаружилась целая стоянка - полдесятка автомобилей, некоторые на подставках, так что колеса не касались земли.
Сирин удовлетворенно кивнул:
- Хозяева собирались вернуться, да видно не пришлось. Здесь мы что-нибудь найдем.
Машины блестели в полумраке как новые. Русову это было знакомо: вещи в Черных зонах сохранялись лучше, чем в обычных условиях. Словно впитали неведомую энергию, которая законсервировала их в неизменном виде.
Провозились все-таки долго. Русову пришлось отыскать тележку и привезти от аэровокзала тяжелый ящик универсального аккумулятора и канистры. За это время Сирин открыл ворота ангара, в тусклом свете с улицы поднял капот первому автомобильному диву и начал копаться в моторе. Сначала чертыхался изредка, потом ругательства потекли непрерывным потоком, но это испытанное средство не помогло: машина с роскошным салоном не отреагировала ни на аккумулятор, ни на проклятья. Русов хотел предложить идти пешком, но вспомнил зловещие заросли и закрыл рот.
И так казалось, что свет меркнет и что-то невидимое наваливается на плечи Зона касалась его, пока играючи...
Вторая машина завелась, но стала чихать и заглохла. Сирин повозился со свечами, еще пару раз попробовал и поднял мокрое от пота лицо:
- Пошли дальше, некогда разбираться.
Стал обхаживать третью, с табличкой ''форд'' на радиаторе, и она завелась сразу, мотор загудел мощно и ровно. Сирин даже ругаться перестал от неожиданности.
- Упокой, Господи, душу раба твоего, Генри Форда, - с чувством сказал он, вытирая со лба пот.
Русов только вздохнул: что-то неестественное было в легкости, с какой завелась машина, простоявшая в ангаре бог весть сколько лет. Наверное, сказывалось зловещее колдовство Зоны.
Канитель на этом не кончилась. Сирин заливал бензин, масло, воду, то и дело проверяя - не подтекает ли, а Русов тем временем накачивал шины. Нашелся домкрат, машину сняли с подставок. Сирин сел за руль, и ''форд'' с рычанием прополз несколько метров.
- Ничего, как-нибудь доедем, - ухмыльнулся Сирин, вылез и принялся закреплять под капотом аккумулятор вместо выброшенного фордовского. К счастью, места хватило. Русов сходил в аэровокзал за вещами, радуясь яркому солнцу.
Наконец все было готово. Сирин постоял, глядя на покидаемый самолет. В глазах этого немолодого лысоватого мужчины была печаль, словно расставался с любимой женщиной. На миг и Русов увидел самолет его глазами: черная птица понуро опустила клюв к бетонной дорожке, суждено ли ей еще летать?
- Ладно, поехали, - буркнул Сирин. - Садись за руль, Евгений. Да поосторожнее крути, здесь гидравлика.
Русов уселся на непривычно удобное сиденье и стал искать ручку переключения передач. Устроившийся рядом Сирин издал смешок:
- Здесь автоматика, Евгений. Всего две педали - газ и тормоз. Да баранку не забывай крутить.
Руль и в самом деле слушался необычайно легко - пару раз Русов повернул слишком круто, но потом привык. Они выехали на дорогу, и кукуруза скрыла аэропорт с самолетом. Двигатель работал неровно, надо было регулировать или бензин был неподходящий. Русов не стал разгоняться, хотя и хотелось скорее миновать кукурузный лес. Солнце прошло зенит и, должно быть, палило нещадно, на небе не оставалось ни облачка, тем не менее дорога тонула в густой тени.
Русов поежился и глянул на Сирина
- Надо же, сели на краю зоны.
- Ну и ладно, - зевнул тот. - Зато в аэропорту нет никого, и машина как новенькая.
Черные зоны - одна из загадок минувшей войны... Русов кое-что знал об их происхождении из рассказов бывавших в отцовском доме военных. Но ни они, ни ученые из единственного в Карельской Автономии университета не понимали природы происшедших там изменений. Ходили слухи, что не только животные, но и некоторые люди выжили в них - только это были уже не люди. Так что Русов обрадовался, когда дорога вырвалась на солнце и влилась в просторное шоссе.
- Мы сели в аэропорту Гринфилд, - сказал Сирин, глянув на поблекший от непогоды указатель. - Жаль, что нет атласа автодорог, а электронную карту с собою не возьмешь. Ладно, поехали куда глаза глядят.
Дорога оказалась непривычно широкой - две полосы в одну сторону и две в другую, пространство между ними заросло буйной травой и кустарниками. Русов ехал медленно: жалел мотор, и указатель спидометра колебался у отметки ''30''. Русов вспомнил, что это не километры, а мили. Он попытался представить время, когда по всем четырем полосам неслись разноцветные автомобили, но не получилось. Казалось, шоссе всегда было пустынным и всегда на него гневно смотрел ослепительный глаз солнца.
Но местность потихоньку менялась: кукуруза сделалась более ухоженной, а потом проехали домик, перед которым на странной карусели сохло белье.
- Смотри! - оживился Сирин.
- Остановимся? - Русову стало не по себе: вдруг их встретят враждебно?
- Не стоит, - расслабился Сирин. - Доедем до какого-нибудь городка. Может, у них кофе хороший есть. Десять лет, как ячменную бурду пить приходится. И сигаретами запастись надо. Авось долларов хватит. - Он похлопал по карману.
- Если такие еще ходят, - хмыкнул Русов, несколько успокоенный беззаботностью Сирина.
