Он вышел из комнаты, прикрыл дверь. Останавливаться нельзя. В движении - спасение.
Коридоры, повороты, спуски, подъемы, комнаты, заваленные самыми разнообразными телами. Он уже не запоминал и не подсчитывал. Неужели весь шар такой? Судя по всему, он находился все еще где-то у поверхности стальной громадины. А что в глубине? А в центре? Нет, ему надо быть здесь, вдруг наверху мелькнет открытий люк.
Сергей остановился на какой-то лестнице и посмотрел на часы. Так, привал. Он не отдыхал уже пять часов.
Устало опустившись на ступеньку, Сергей попробовал проанализировать создавшееся положение.
Итак: самое главное - выбраться на поверхность. Что у него есть? С воздухом лучше всего, система обмена работает. Воздуха ему хватит на сколько угодно. Воды мало, дня на три. Пищи нет совсем.
Эти скафандры рассчитаны на кратковременное пребывание в космосе, например, для устранения каких-либо поломок.
Если он не выберется, на четвертый день ему придется туго...
На четвертый день он упал в обморок.
Сергею казалось, что он пролежал на полу немного, какие-то секунды. Хуже всего было то, что он потерял направление движения. В какую сторону вперед или назад? Как он лежал - на животе или на спине? В конце концов, находясь в полуобморочном состоянии он мог и перевернуться.
Он надавил кнопку на рукаве скафандра, воды не было.
Ладно, тогда вперед, У него есть пятьдесят процентов за то, что он идет в нужную сторону.
Держась за стенку, Сергей встал и сделал первый шаг. Коридор раздваивался. Помедлив, он свернул вправо.
Не исключено, что он движется по большому кругу. Как это проверить? Надо оставить знак.
Он отстегнул с пояса пустой контейнер для воды и положил его на пол, на середину коридора.
Если он ходит по кругу, то рано или поздно к нему вернется. Только хватит ли сил?
За последующие сутки он еще дважды падал в обморок. Ему хотелось пить. Было такое ощущение, словно наглотался песка. Откуда в герметичном скафандре песок?
Перед глазами мелькали огненные точки. Несколько раз в конце коридора проносились бесформенные, неясные тени. Ничего страшного, обычное дело.
Не было бы чего похуже, например, зеленых чертей. Почему-то он испытывал к ним отвращение. Почему? Ведь они не сделали ему ничего плохого?
Еще через двадцать часов он снова упал. Очнувшись, Сергей рассмотрел то, за что запнулся. Это был контейнер для воды. Его собственный. Значит круг?
Не торопясь, зная, что времени много, он расположился как можно удобнее. От жажды умирают долго. Его утешало, что он, вероятно, впадет в беспамятство, так будет даже лучше.
Потом все кончится. Все? А Зинин? Ведь он возвращался, разговаривал.
Чепуха, штучки воспаленного разума. Ему, Сергею Краюхину, являться будет не к кому...
Он открыл глаза.
Перед ним, на коленях, сидела Зоя. Он так давно ее не видел. Значит, встретились перед концом.
Последнее желание осужденного?
Она молчала, лицо ее было строгим, спокойным, и только взгляд выдавал ее жалость и любовь.
Зоя протянула бесплотные руки и стала гладить его по голове. Как мать обиженного ребенка.
На какую-то долю секунды он ощутил шершавое тепло ее руки.
Потом она ушла, растворилась.
Появились неясные тени, они складывались в образы. Тысячи людей разговаривали с ним, приказывали, требовали, успокаивали...
Это было просветление, пить почти не хотелось. Тело стало легким, невесомым.
Так кто все-таки собрал роботов в комнаты? Почему вход оказался заперт? Откуда взялась перчатка? Самое странное - перчатка.
А может, это эксперимент тех, других, из иных миров. Но какой в нем смысл? Никакого. Подопытная мышь тоже не может отыскать смысл в том, что ее колют иглой и суют в лабиринт. Он - мышь в лабиринте?.. Но ведь это мышь, а он разумное существо? Делаем же мы, однако, опыты на разумных обезьянах? Кто может поручиться, что по развитию он отстает от среднего представителя этой цивилизации, как обезьяна от человека?
Может, и катастрофы не было, не было ничего, все эти девять месяцев у него только создавали иллюзию всего, что происходило?
А если это последняя, сумасшедшая идея угасающего сознания, попытка себя успокоить? Спрятать голову в песок?
Надо встать, доказать им, что ты можешь встать, надо идти вперед.
С трудом, насилуя каждую клетку вялого, непослушного тела, он встал, зашатался и привалился к стене. Теперь, в десяти метрах от него, виднелась дверь... Дверь? Тут не было, да и не могло быть никакой двери.
Дверь!
Если в эксперименте хотя бы чуть-чуть не чисто, его не засчитывают. Он догадался правильно? А может это - очередной мираж?
Догадавшись, он провалил эксперимент. Появилась та самая психологическая примесь, которая была крайне нежелательна. Знание того, что это эксперимент. Значит дверь - выход?
Если он не рехнулся...
Сергей не помнил, как прошел эти десять метров.
Темнота...
И свет. Это был не мертвый искусственный свет. Нет, это свет солнца...
Он стоял на каком-то холме. Похоже, это степь, в километре блестело озерцо.
Земля, он на Земле.
Сергей всматривался во все окружающее, не чувствуя, как по щекам бегут соленые капли, слезы.
Кто там бежит к нему? В белом платье, размахивая косынкой? Она, Зоя, не может быть!
Стоп, а вдруг всего этого нет, есть предсмертный бред?
Проверить легко, нужно поднять забрало гермошлема. Если он все еще в безвоздушном пространстве шара - он мгновенно умрет.
Он замер, в эти оставшиеся несколько секунд собирая силы для последнего, завершающего все движения. Сейчас, сейчас, не надо торопиться, он отдохнет и поднимет забрало, это так легко, что может быть проще, вот
Текст оборван
