– И не смейте больше целовать дам, чтобы тут же наговорить им грубостей. Это невежливо, некрасиво, и…
– А вы всегда поступаете красиво?
В его голосе не чувствовалось насмешки, и Белл сконфузилась.
– Я пытаюсь поступать так. Бог свидетель, с вами я старалась вести себя достойно.
Он склонил голову.
– И это вам удалось.
– Мне… – она оборвала себя и взглянула на Джона. – Разве вы не собираетесь возражать?
– Какой в этом смысл? Вы совершенно правы, а я, как всегда, не прав.
Белл удивленно посмотрела на него.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Вероятно, вам будет лучше даже не пытаться меня понять. Разумеется, я извиняюсь за сегодняшнюю выходку. Она была непростительна.
– Какая именно – поцелуй или отвратительные слова после него? – Этот вопрос сорвался с языка Белл прежде, чем она успела подумать.
– И то, и другое.
– Прощаю вам нанесенное оскорбление.
– А поцелуй?
Белл не отводила глаз от месяца в верхнем углу окна.
– За поцелуй извиняться незачем.
Сердце Джона дрогнуло и застучало быстрее.
– Не знаю, правильно ли я вас понял, миледи… – осторожно начал он.
– Я хочу задать вам всего один вопрос. – Белл оторвала взгляд от месяца и заставила себя повернуться к Джону. – В чем я провинилась? Чем оскорбила вас?
Джон издал хриплый смешок, не в силах поверить собственным ушам.
– О Господи, Белл, если бы вы только знали! – воскликнул Джон. – Вы не могли бы оскорбить меня, даже если бы захотели.
Сотни противоречивых чувств охватили Белл. Непроизвольно она коснулась руки Джона.
– Тогда что же произошло? Мне необходимо знать.
Джон прерывисто вздохнул, прежде чем взглянуть на нее.
– Вы действительно хотите знать правду?
Она кивнула.
Джон помолчал, стараясь подобрать нужные слова.
– Я совсем не тот мужчина, каким вам представляюсь. Я столько повидал… – Щека его судорожно дернулась от усилий сдержать нахлынувшие чувства. – И немало натворил вот этими руками. – Он глядел на свои руки так, словно увидел их впервые. Джон запнулся, но тут же продолжил шепотом: – Я подлый негодяй, Белл, я не смею не только целовать вас, но не достоин даже стоять с вами рядом.
Белл ужаснулась при виде муки, отразившейся на его лице. Ей казалось, она ясно видит его мятущуюся нежную душу. В этом человеке было что-то хорошее, казалось, его душа рвется наружу. Но почему он считал себя недостойным? Что побуждало его так думать? Не понимая, что делает, она шагнула к нему.
– Вы ошибаетесь.
– Белл, – прошептал он, – как вы наивны…
Она молча покачала головой.
Джон заглянул в глубину ее глаз, отчаянно пытаясь остановиться, но губы их неотвратимо сближались.
Второй раз за этот день Белл ощутила прилив чувств, прежде ей незнакомых. Едва их губы соприкоснулись, Белл неожиданно для самой себя смело провела языком по его нижней губе – так, как делал Джон утром. В ответ он крепко прижал Белл к себе, не желая больше думать ни о чем.
Это смелое объятие отрезвило Белл, и она мягко отстранилась. Ее щеки пылали, глаза разгорелись, а из прически выбилось несколько мягких завитков.
– Алекс и Эмма ждут нас в столовой, – негромко напомнила она. – Мы и без того задержались.
Джон прикрыл глаза и глубоко вздохнул, мысленно желая вернуться к прежнему невозмутимому состоянию. Спустя минуту он предложил Белл руку и попытался улыбнуться, что, впрочем, ему не удалось сделать.
– Мы сошлемся на мою медлительность из-за больной ноги.
Белл в душе посочувствовала ему. Этому гордецу было нелегко признаться в своей слабости.
– Нет, пожалуй, не стоит – Эмма вечно жалуется на мою медлительность. Я просто скажу им, что показывала вам одну из картин в галерее. У Алекса есть восхитительное полотно Рембрандта.
Джон приложил палец к ее губам.
– Тише, лучше попробуем оправдаться моей больной ногой. Этой чертовой ране пора принести хоть какую-то пользу.
Они вышли из гостиной, и Белл заметила, что Джон довольно быстро шагает по длинному коридору к столовой.
– Предупредите, когда мы приблизимся, – прошептал он ей на ухо.
– Дверь за углом.
Джон замедлил шаг – да так неожиданно, что Белл решила, что он останавливается, но тут же заметила, что Джон хромает заметнее обычного.
– Вы невозможны, – усмехнулась она, – мне прекрасно известно, что вы способны ходить гораздо быстрее.
– День для меня выдался тяжелым, – с ангельским выражением на лице отозвался Джон.
Алекс поднялся, когда они вошли в столовую.
– Мы уж думали, что вы заблудились.
– Боюсь, сегодня нога разболелась сильнее, чем обычно, – сокрушенно заявил Джон. – Белл была так любезна, что вытерпела мою медлительность.
Белл кивнула, удивляясь, каким чудом ей удалось не расхохотаться. Они с Джоном уселись напротив Эммы и Алекса за маленьким столом в уютной столовой. Подали спаржу в горчичном соусе, и Эмма, поняв, что ее кузина и сосед познакомились гораздо ближе, чем положено за столь короткое время, немедленно принялась за расспросы.
– Я так рада, что вы согласились поужинать сегодня с нами, Джон. Но вы должны рассказать о себе. Откуда вы родом?
– Я родился и вырос в Шропшире.
– Вот как? Я никогда не бывала там, но слышала, что это прелестные места.
– Да, вполне.
– А ваши родственники по-прежнему живут там?
– Кажется, да.
Эмму слегка смутил столь странный ответ, но тем не менее она не остановилась.
– Вы часто видитесь с ними?
– Чрезвычайно редко.
– Эмма, дорогая, – мягко вмешался Алекс, – прошу тебя, дай нашему гостю возможность хоть что- нибудь проглотить.
Эмма смущенно улыбнулась и подхватила спаржу вилкой, но, не успев донести ее до рта, вновь заметила:
– Знаете, а Белл удивительно начитанна.
Белл чуть не поперхнулась, не ожидая, что Эмма переведет разговор на нее.
– Кстати, о чтении, – невозмутимо подхватил Джон, – вы уже дочитали «Зимнюю сказку»? Я заметил, что в тот день вам оставалось всего несколько страниц.
Белл поспешно глотнула вина.
– Да, давно дочитала. И закончила мои большие шекспировские чтения.
– Вот как? Боюсь даже спрашивать, что это было такое.
