– Может быть, ты все-таки расскажешь, что произошло в мое отсутствие?
Дрожащим голосом Белл изложила свою печальную повесть. К тому времени, как она закончила, ей пришлось сесть.
Эмма оперлась о стол рядом с креслом Белл и ласково погладила ее по руке.
– Мы немедленно уезжаем в Лондон, – спокойно произнесла она.
Впервые за целую неделю Белл ощутила проблеск надежды. Почему-то она чувствовала, что сможет исцелиться, если окажется подальше от места, где испытала величайшее разочарование в жизни. Она взглянула на Эмму.
– Алексу это не понравится.
– Да, но ты не оставила мне выбора, верно?
– Он мог бы отправиться с нами. Я не против.
Эмма вздохнула.
– Ему необходимо завершить дела в поместье.
Белл поняла, как ее кузине ненавистна предстоящая разлука с мужем, но все-таки, не отказалась от своего намерения уехать.
– Прости меня, – неловко пробормотала она.
– Все в порядке, – Эмма распрямила плечи. – Завтра 'мы обо всем подумаем.
Белл едва сдерживала стазы.
– Спасибо тебе.
Белл оказалась права только в одном: Алексу решительно не нравилось, что его жена уезжает в Лондон. Белл не представляла, что произошло между супругами в уединении их комнаты, но, когда обе дамы на следующий день спустились к ждущему экипажу, Алекс был в дурном настроении.
– Одна неделя, – предупредил он. – Всего одна неделя, и я увезу тебя обратно.
Эмма коснулась его руки.
– Дорогой, ты ведь знаешь: тетушка и дядя вернутся лишь через две недели. До тех пор я не могу уехать из Лондона.
– Только одна неделя.
– Ты сможешь навестить меня.
– Одна неделя, – упрямо повторил Алекс и поцеловал жену так страстно, что Белл покраснела.
Вскоре обе дамы уютно расположились в доме Блайдонов на Гросвенор-сквер. Оказавшись на значительном расстоянии от Джона, Белл приободрилась, но по-прежнему не могла избавиться от меланхолии. Эмма предпринимала попытки сохранять дружеское добродушие, но она явно очень скучала по Алексу. Он тоже тосковал и дважды в день присылал ей записки с заверениями в том, что ему недостает общества жены, и постоянно спрашивал, не готова ли она вернуться домой.
Белл не стала никому сообщать о возвращении в город, но на третий день после приезда дворецкий доложил, что ее ждет гость.
– В самом деле? – равнодушно переспросила Белл. – Кто же он?
– Он попросил не называть его имени, желая сделать вам сюрприз, миледи.
Сердце Белл часто забилось.
– У него каштановые волосы и карие глаза? – торопливо спросила она.
– Он пожелал сделать вам Сюрприз.
Белл от волнения почти вцепилась в дворецкого.
– Говорите же! Пожалуйста, скажите, это он?
– Да, миледи.
Уронив руки, Белл рухнула в ближайшее кресло.
– Передайте, что я не желаю его видеть.
– Но я всегда считал мистера Данфорда одним из ваших близких друзей, миледи. Мне бы не хотелось отказывать ему.
– А, так это Данфорд! – Белл вздохнула, ощутив одновременно облегчение и разочарование. – Скажите, что я сейчас спущусь.
Через пару секунд она встала и подошла к зеркалу, бегло оглядывая себя. Уже несколько лет Уильям Данфорд был ее близким другом. Он пытался ухаживать за ней, но они быстро поняли, что не созданы друг для друга, и решили не губить дружбу неудачным романом. Кроме того, Данфорд был лучшим другом Алекса и сыграл значительную роль в нелегкой задаче проложить путь Алексу и Эмме к алтарю.
– О Данфорд, как приятно вас видеть! – воскликнула Белл, входя в гостиную, где ждал гость. Пройдя через комнату, она дружески обняла его.
– И я тоже рад снова вас видеть, Белл. Как вам понравилась пасторальная жизнь в обществе новобрачных?
– Уэстонберт – прелестное местечко, – машинально отозвалась Белл, усаживаясь на диван. – Хотя там слишком часто бывают дожди.
Данфорд лениво опустился в мягкое кресло.
– Ну, в конце концов, мы в Англии.
– Да, – подтвердила Белл, мысленно уносясь за тысячи миль.
После целой минуты терпеливого ожидания Данфорд окликнул ее:
– Эй, Белл! Я здесь!
Белл с трудом вернулась к реальности.
– Что? О, простоте, Данфорд. Я всего лишь задумалась…
– И явно не обо мне.
Белл робко улыбнулась.
– Мне очень жаль.
– Белл, что-нибудь случилось?
– Все чудесно.
– Отнюдь не так чудесно – это сразу видно, – помедлив, он улыбнулся. – Дело в мужчине, верно?
– Что?
– Ага, вижу, я угадал.
Белл понимала, что ей не удастся сбить Данфорда с толку, но тем не менее предприняла слабую попытку уклониться от ответа.
– Может быть.
– Вот это новость! – воскликнул Данфорд. – После долгих лет созерцания многочисленных жертв любви и благоговения к себе малютка Арабелла наконец-то влюбилась сама.
– В этом нет ничего забавного, Данфорд.
– Напротив, это поразительно.
– Вы изобразили меня какой-то бессердечной ледяной принцессой.
– Нет, что вы, Белл, – немедленно начал оправдываться Данфорд. – Должен признаться, вы всегда были на редкость любезны с каждым прыщавым юнцом, который только приглашал вас на танец.
– Благодарю. Пожалуй, вы правы.
– Именно потому столько прыщавых юнцов приглашали вас танцевать.
– Данфорд! – предостерегающе произнесла Белл.
– И вот теперь, после бог весть скольких предложений, из которых ни одного вы не выразили желания принять, удивительно видеть, как кто-то вскружил вам голову. – После столь долгого объяснения Данфорд вдруг замолчал. Поняв, что Белл не ответит, он добавил: – Это мужчина, верно?
– А по-вашему, могла быть и женщина? – усмехнулась Белл. – Конечно, мужчина.
– Он не ответил на ваши чувства?
– Нет, – в ее голосе прозвучала душераздирающая печаль.
– Вы в этом уверены?
– У меня есть причины считать, что ему… – Белл старательно подыскивала слова, -…я не безразлична, но он считает непозволительным следовать своим чувствам.
– Похоже, этот малый отличается избытком честности.
– Вроде того.
