Как же ей хотелось отдать Бенедикту всю себя, без остатка, хотя она и поклялась не делать этого, пока не выйдет замуж.
— О, Софи, — хрипло пробормотал Бенедикт. — Я никогда еще не испытывал…
Софи замерла. Она была совершенно уверена, что он собирается сказать, что еще никогда не испытывал подобного чувства, и понятия не имела, как это воспринимать. С одной стороны, ей льстило, что именно она сумела заставить его трепетать от желания. Но с другой — он уже целовал ее раньше, два года назад. Разве он не испытывал тогда такое же сладостное томление?
Боже правый, неужели она ревнует его к самой себе?
Внезапно Бенедикт слегка отстранился.
— Что случилось? — спросил он. Софи слегка покачала головой:
— Ничего.
Взяв ее за подбородок, Бенедикт запрокинул ей голову.
— Не лги мне, Софи. Что произошло?
— Просто я нервничаю, — пролепетала Софи. — Больше ничего.
Прищурившись, Бенедикт с подозрением взглянул на нее.
— Это правда?
— Чистая правда. — Вырвавшись из его объятий, Софи отступила на несколько шагов и встала к нему спиной, скрестив руки на груди. — Я бы никогда не стала лгать.
Бенедикт смотрел на ее ровную спину.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Ты не из тех, кто лжет.
Софи коротко рассмеялась, и Бенедикт, хотя и не видел выражения ее лица, с легкостью его себе представил.
— А откуда вам это известно? — спросила она.
— Это видно по всему твоему поведению. Софи молча стояла.
И вдруг — Бенедикт и сам не мог сказать, как это получилось, — у него вырвалось:
— Кто ты, Софи? Кто ты на самом деле?
По-прежнему не поворачиваясь, Софи едва слышно прошептала:
— Что вы имеете в виду?
— Что-то в тебе не так, — проговорил Бенедикт. — Слишком уж правильно ты говоришь для горничной.
Нервно теребя руками подол платья, Софи бросила:
— А что, это запрещается? В нашей стране не слишком преуспеешь, если у тебя не правильная речь.
— С этим можно поспорить, — ласково возразил Бенедикт. — Ты же не слишком преуспела.
Сжав руки в кулаки, Софи стремительно зашагала прочь.
— Подожди! — крикнул Бенедикт. В три прыжка догнав ее, он схватил ее за руку и с силой повернул к себе лицом. — Не уходи.
— Я не привыкла оставаться в обществе людей, которые меня оскорбляют.
Бенедикт даже вздрогнул: такая острая боль застыла в глазах Софи.
— Я вовсе тебя не оскорбляю, и ты это знаешь, — проговорил он. — Это правда. Ты не создана быть горничной, Софи. Это ясно мне и должно быть ясно тебе.
Софи горько рассмеялась — такого смеха Бенедикту еще никогда не доводилось от нее слышать.
— И что вы предлагаете, мистер Бриджертон? Найти работу гувернантки?
Бенедикт подумал, что это очень неплохая идея, и начал ей об этом говорить, но Софи прервала его.
— И кто меня наймет, как вы думаете?
— Ну…
— Никто! — выпалила Софи. — Никто меня не наймет. У меня нет никаких рекомендаций, и выгляжу я слишком молодой.
— И красивой, — мрачно прибавил Бенедикт.
Он понятия не имел, как нанимают гувернанток, знал лишь, что обычно этим занимается хозяйка дома. А простой здравый смысл подсказывал ему, что ни одна хозяйка дома не захочет иметь среди своих слуг такую молодую и хорошенькую девушку, за которой может приударить ее муж или сын. За примером далеко ходить не надо. Стоит только вспомнить, что пришлось Софи вытерпеть от Филиппа Кавендера.
— Ты можешь быть личной горничной, — предложил он. — По крайней мере тогда тебе не придется выносить ночные горшки.
— Вот как? — пробормотала Софи.
— Или компаньонкой какой-нибудь пожилой дамы.
Софи печально вздохнула, и Бенедикт почувствовал, что сердце у него разрывается.
— Вы очень добры, — проговорила она, — но у меня ничего не вышло. Не стоит за меня беспокоиться. Вы же не несете за меня никакой ответственности.
— Я мог бы ее нести.
Софи вопросительно уставилась на него. И внезапно Бенедикт понял, что никуда ее не отпустит. Он чувствовал, что между ним и Софи существует какая-то странная, необъяснимая связь, сродни той, которую он испытал лишь один раз в жизни, при встрече с таинственной незнакомкой в серебристом платье. Но незнакомка исчезла, словно ее и не было, а Софи здесь, живая, настоящая. Он устал от миражей. Ему нужен кто-то, кого он может видеть, до кого может дотронуться.
И ей он тоже нужен. Может быть, она пока этого не осознает, но он ей нужен.
Взяв ее за руку, Бенедикт резко потянул Софи на себя. Не ожидавшая ничего подобного, Софи потеряла равновесие и упала к нему на грудь.
— Мистер Бриджертон! — изумленно воскликнула она.
— Бенедикт, — прошептал он ей на ушко.
— Отпустите…
— Назови меня по имени, — настойчиво проговорил Бенедикт. Он мог быть очень упрям, когда хотел, а сейчас был именно такой случай. И он не собирался ее отпускать, пока она не назовет его по имени.
А может быть, и потом.
— Бенедикт, — наконец сдалась она. — Я…
— Ш-ш… — прошептал Бенедикт, приникая к ее губам.
Когда тело Софи стало мягким и податливым, Бенедикт слегка отстранился и заглянул ей в глаза. В свете солнечного дня они казались потрясающе зелеными и такими глубокими, что в них можно было утонуть.
— Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Лондон, — прошептал он, сам удивляясь тому, что говорит. — И жила там со мной.
Софи изумленно смотрела на него.
— Будь моей; — страстно прошептал он. — Будь моей отныне и навсегда. Я дам тебе все, что ты пожелаешь. А в ответ я прошу лишь одного: будь моей.
Глава 12
«Светские новости от леди Уислдаун», 9 мая 1817 года
— Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей, — решительно заявила Софи.
Бенедикт смущенно — наверное, от того, что она не стала ходить вокруг да около, — взшшул на нее.
— Я хочу, чтобы ты была со мной, — поправил он ее. Несмотря на то что слова его причинили ей острую боль, Софи улыбнулась:
