— Здесь.
— Но мы же сказали твоей маме…
— Что будем дома к девяти.
— По-моему, она сказала — к семи.
— Вот как? Странно, мне послышалось — к девяти.
— Бенедикт…
Взяв Софи за руку, Бенедикт потянул ее к двери.
— Знаешь, семь и девять звучат ужасно похоже.
— Бенедикт…
— А семь и одиннадцать — еще больше.
— Бенедикт!
У двери он выпустил ее руку из своей.
— Стой здесь.
— Что ты задумал?
— Не шевелись, — проговорил он, коснувшись пальцем кончика носа Софи.
Софи беспомощно смотрела, как он выскользнул в холл. Но через пару минут Бенедикт вернулся.
— Куда ты ходил? — спросила Софи.
— Распорядиться насчет ванны.
— Но…
В глазах Бенедикта вспыхнули озорные искорки.
— На двоих.
Софи тихонько ахнула.
Бенедикт наклонился к ней.
— По счастью, вода уже согрелась.
— Согрелась? — пролепетала Софи. Бенедикт кивнул.
— Потребуется всего несколько минут, чтобы наполнить ванну.
— Но уже почти семь часов! — воскликнула Софи.
— Ну и что? Тебе разрешили остаться у меня до двенадцати.
— Бенедикт!
Бенедикт притянул ее к себе.
— Ты же хочешь остаться.
— Я этого не говорила.
— Тебе и не нужно было этого говорить. Если бы ты не хотела остаться, ты нашла бы другие слова, а не только «Бенедикт!».
Софи поневоле улыбнулась. Так похоже он ее передразнил.
— Или я ошибаюсь? — ухмыльнулся Бенедикт. Софи отвернулась, но Бенедикт успел заметить, что она улыбнулась.
— Думаю, что нет, — пробормотал он и, открыв дверь, кивнул головой в сторону лестницы. — Пошли со мной. И она пошла.
К величайшему удивлению Софи, Бенедикт вышел из комнаты, когда она раздевалась, готовясь принять ванну. Стягивая через голову платье, она задержала дыхание. Бенедикт был прав: от нее и в самом деле дурно пахло.
Горничная сдобрила воду ароматным маслом и пахучим мылом, и поверхность воды покрылась пеной, в которой лопались пузырьки. Сбросив в себя одежду, Софи проверила ногой воду, над которой курился пар, и быстренько влезла в ванну.
О Господи, какое же это блаженство! Трудно было поверить, что она всего два дня назад принимала ванну. Одна ночь в тюрьме — и такое ощущение, будто не мылась целый год.
Софи попыталась выбросить посторонние мысли из головы, чтобы полнее насладиться прелестью момента, но трудно наслаждаться чем-то, когда тебя гложет беспокойство. А именно это с ней сейчас и происходило. Она могла бы отказаться от предложения Бенедикта, и он в конце концов сдался бы и отвез ее обратно в Бриджертон-Хаус.
Но она решила остаться. И уже по дороге в эту комнату поняла, что хочет остаться. Она так долго шла к этому моменту, что уже не могла заставить себя ни отказаться от него, ни перенести его на более позднее время, даже на завтрашнее утро, когда Бенедикт непременно явился бы к леди Бриджертон на завтрак.
Скоро он будет здесь. И когда он придет… Софи вздрогнула. Вздрогнула всем телом, несмотря на то что сидела в горячей воде. Она еще глубже погрузилась в нее. Скоро под водой очутились плечи и шея, потом вода дошла Софи до носа, и в этот момент дверь отворилась, и у Софи екнуло сердце. Бенедикт…
Он был в темно-зеленом халате, завязанном на талии поясом, и с голыми ногами.
— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я его уничтожу? — спросил он, указав глазами на платье.
Улыбнувшись, Софи покачала головой. Она ждала от него вовсе не этих слов, однако догадалась, что он спросил про платье, чтобы она почувствовала себя свободнее.
— Я прикажу принести тебе другое, — сказал он.
— Спасибо. — Софи немного подвинулась, чтобы дать ему место, однако Бенедикт, к ее удивлению, подошел именно к тому краю ванны, к которому она пододвинулась.
— Наклонись, — прошептал он. Софи послушно наклонилась и вздохнула от удовольствия: Бенедикт принялся намыливать ей спину.
— Я мечтал сделать это еще два года назад.
— Вот как? — удивилась Софи.
— Да. После бала-маскарада я о многом стал мечтать.
Софи была рада, что сидит, согнувшись и упершись лбом в колени: она вспыхнула от смущения.
— Окунись, чтобы я смог вымыть тебе голову, — приказал Бенедикт.
Софи на секунду погрузилась в воду и поспешно вынырнула.
Взяв кусок мыла, Бенедикт намылил руки, после чего начал намыливать получившейся пеной волосы Софи.
— Раньше волосы у тебя были длиннее, — заметил он.
— Мне пришлось их отрезать и продать изготовителю париков, — пояснила Софи.
Ей показалось, что Бенедикт издал негодующий возглас.
— Они были еще короче, — прибавила она.
— Можно споласкивать, — объявил Бенедикт.
Софи нырнула под воду и принялась мотать головой из стороны в сторону. Наконец она вынырнула, чтобы отдышаться.
— У тебя мыло осталось на затылке, — заметил Бенедикт и, набрав в руки воды, принялся лить на волосы. Когда он закончил, Софи осторожно спросила:
— А ты разве не примешь ванну? Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули от смущения, однако не смогла удержаться, чтобы не спросить. Бенедикт покачал головой.
— Сначала собирался, но потом решил, что это гораздо интереснее.
— Мыть меня? — удивленно спросила Софи. Бенедикт лукаво ухмыльнулся:
— И вытирать. — Протянув руку, он взял большое белое полотенце. — Вставай.
Софи нерешительно прикусила губу. Конечно, они с Бенедиктом уже были близки так, как только могут быть близки два человека, однако она все еще его стеснялась.
Бенедикт улыбнулся, развернул полотенце и, отвернувшись, сказал:
— Не бойся, я не стану подглядывать.
Глубоко вздохнув, Софи встала, чувствуя, что с этого момента начинается новая полоса в ее жизни.
Осторожно вытерев ее тело, Бенедикт принялся за лицо и, когда на щеках Софи осталось лишь несколько капель, наклонился и поцеловал ее в нос.
— Я рад, что ты здесь, — прошептал он.
— Я тоже рада.
